“Природа и охота” 1887.11
В Октябрьской книжке любимого нашего охотничьего журнала „Природа и Охота“ помещена статья известного, в среде С.-Петербургских кинофилов, знатока и любителя подружейных собак, А. К. де-Юнкера, под заглавием „Неудача“.
Статья эта появилась как нельзя более кстати, отвечая на вопросы многих питерских охотников о причинах неудачи попытки Общества Любителей Породистых Собак устроить в минувшую осень полевое состязание охотничьих подружейных собак на призы. Нельзя не поблагодарить уважаемого автора за то, что с напечатанием интересной его статьи прекратятся, в среде С.-Петербургских охотников, всякие толки и ошибочные объяснения неудачи, которую молодому обществу пришлось потерпеть при первом проявлении своей деятельности.Однако, со всеми доводами любезного друга моего А. К., приводимыми в этой статье, едва ли, по мнению моему, можно согласиться, а потому, надеясь, что он не посетует на товарища за откровенно высказанное мнение, решаюсь, хотя и неумелою рукою, взяться за перо и постараюсь изложить свои суждения, в порядке, принятом самим автором рассматриваемой статьи.
Автор начинает с обсуждения причины отсутствия подписчиков на состязание и приписывает неудачу, главным образом, строгости, а в некоторых отношениях даже неопределенности требований. Мне кажется, что большие требования, удовлетворение коих поставлено было обществом условием выигрыша приза, едва ли могли удержать многих от подписки. Известно, что большинство охотников считает своих собак лучшими в мире и способными выдержать какое угодно испытание; к тому же действительно хороших собак наберется ещё десятка полтора-два в Петербурге и строгие правила не напугали бы их счастливых обладателей, так как строгие, высокие требования—лишь бы они были точно определены[1], должны служить для серьёзных охотников гарантией того, что приз получит действительно дельная собака, а это всегда отрадная перспектива при записке, а затем — утешение владельцев, невыигравших собак. Кроме того вопрос о строгости мог бы быть, по моему мнению, решён лишь по применении правил на практике, а не в момент подписки на состязание и скорее мог относиться к оценке и личным взглядам выбранных обществом судей, чем к самим правилам, преподанным им для руководства. Всякий знает, что какие строгие правила ни пиши на бумаге, действие их на практике всё же будет зависеть от взгляда и убеждений применителей: в руках Петра одни правила будут драконовскими законами, а если станет их же применять Сидор, то они покажутся грешникам слаще мёда.
Мне сдаётся, что отсутствие подписчиков на назначенное обществом состязание собак можно, с большим основанием, приписать так крепко укоренившемуся в нашей публике безучастному отношению ко всему, впервые вводимому. Хотя, пожалуй, большинство лиц, боязливо держащихся в стороне от всякой новинки и сознаёт в глубине души своей, что это новое может действительно принести пользу и следовало бы поддержать начинающих смельчаков, или по крайней мере дать им физическую возможность испытать целесообразность ими задуманного, но…. пусть только первый шаг сделают другие, пусть другие проложат торную дорогу! Тогда и те самые лица, которые апатично сидели у себя в углу и не желали принять даже необременительное для них участие в новом деле, не преминут явиться на сцену и станут подымать голос выше самих инициаторов.
Строгость правил автор усматривает, главным образом, в том, что собака могла выиграть приз лишь при условии получения в графах «чутье» и «поиск» не менее 8 баллов[2]. Я вполне согласен с ним в том, что поправка, сделанная собранием гг. членов общества в правилах, выработанных Советом, и выразившиеся в увеличении баллов в графе «общая дрессировка» с5 на 10, не была удачною и что эта поправка дала слишком большое значение привитым дрессировкой достоинствам собаки, сравнив их с природными качествами собаки; равным образом, после испытания на практике в Гатчине, пригодности правил, я не мог не убедиться в том, что постановка баллов вообще, по каким угодно графам, при оценке качеств собак в поле, для судей очень обременительна и может быть причиною крупных несообразностей. В виду этого, балльная система всеми бывшими на неофициальном состязании признана неудовлетворительной. Тем не менее, позволяю себе думать, что коль скоро, при разработке правил состязания, собрание членов общества остановилось, в мае месяце, на системе оценки собак по баллам (не предвидя оказавшейся впоследствии на практике трудности исполнения) и определило высшим баллом для чутья и поиска — 10, то общество могло и должно даже было требовать не менее 8 баллов по этим графам, как условие получения приза. А. К. де-Юнкер находит балл 7 не плохим, но, на мой взгляд, он не может быть признаваем также и хорошим, а ведь имелось в виду премировать лучших собак! В самом деле, не признавать же победителем и не выдавать же приза со свидетельством пёсику с «удовлетворительным» чутьем и «посредственным» поиском! А мне кажется, при десятибалльной системе, эти прилагательные выражаются цифрами от 5 до 7 включительно и лишь с цифры 8 идут похвальные отзывы, как то: хороший, отличный и превосходный.Далее, на странице 17-й, автор утверждает, будто бы «по принятой таблице судьи должны были бы присудить первый приз собаке не с отличным чутьем, поиском и стойкою, а собак лишь с хорошими[3] этими качествами, но анонсирующей и подающей, т. е., другими словами, награду получила бы не за природные отличные качества, а за привитые дрессировкой и натаской». А. К. де-Юнкер пытается доказать это следующим примером: «собака №1 получила по всем графам, исключая графы «общая дрессировка», высшие баллы, но в последней ей нельзя было поставить 6 баллов (значит поставили 5), ибо у неё нет анонса, и она не подаёт; вследствие этого собака, на основании правил, лишается приза. Собака № 2 по всем графам получила минимальные для выигрыша баллы, но она подала убитую птицу и вследствие этого получила в графе «общая дрессировка» немного более шести и должна поэтому получить приз»[4]. Эти два примера построены на том предположении, что коль скоро общество, большинством голосов, решило принимать во внимание при оценке собак тоже анонс и поиск, то ipso facto, судьи будут уделять (как это делает автор в подстрочном своем примечании) этим двум достоинствам собаки непременно по 21/2 балла в графе «общая дрессировка». Такое субъективное предположение автора не находит, однако, точки опоры ни в суждениях прочих членов и самих выбранных судей во время прений в собрании, ни в печатных правилах, в которых ни слова не сказано о том, как дробить цифру 10 в графе «общая дрессировка». Кроме того примеры неудачны и потому, что собаке № 2 присуще лишь одно из двух упомянутых качеств, она только подала убитую птицу, о том же, чтобы она добровольно бросила стойку и пришла доложить хозяину о своей находке, из примера не видно, а потому, даже по масштабу автора, ей следовало поставить за это не 5, а только 21/2 балла. Но допустим даже, что анонс имел в данном случае место (хотя собак, соединяющих в себе эти два достоинства, положительно нет ни у одного из Петербугских охотников), то и в этом случае судьи, как опытные охотники, не выходя из пределов своего полномочия и в то же время желая быть справедливыми, вероятно поставили бы в общем далеко не идеальной[5] собачке под № 2, за её анонс и подавание, приносящие мало пользы, когда ими обладает субъект со средними, а не очень хорошими природными качествами, никак не 5 баллов, подобно автору, а многим меньше. Тогда этот пёсик уже не мог бы побить несравненно выше его стоящую собаку № 1. Кроме того, мне непонятно (пример 1-й), как собака с превосходным аппелем (получила высший балл 5) может в графе «общая дрессировка» вытянуть всего лишь 5 баллов, при высшей норме 10; одно с другим как-то не вяжется: собака превосходно слушается хозяина, очень аппелиста, и в то же время неважно дрессирована! Или же она заслужила такой низкий балл в графе «общая дрессировка» за то, что гонит птицу и зайца, мнёт убитую дичь и т. д.. Тогда дело другое, она и не должна получать приза, как порочный и негодный на охоте сотрудник. Если же всего этого не было, то судьи, вероятно, поставили бы ей не пять, а хотя бы только 6 баллов в этой последней графе, и тогда почтеннейший №1, при общем итоге — 41, заткнул бы за пояс неопасного ему соперника с его мизерными 32 баллами.
Далее уважаемый автор говорит, что он не поклонник анонса, и мотивирует это тем, что кровная, страстная собака стоит мёртво и требовать от неё возвращения со стойки неправильно, так как идёт в разрез с инстинктом охотничьей собаки, который приходится поработить. «Конечно, добавляет автор, добиться этого можно, но сколько плетей примет породистый пёс за свою мертвейшую стойку».
О вкусах не спорят — один любит арбуз, другой…. известный хрящик! Но, оставляя в стороне вопрос о ломке врождённых в собаке наклонностей, так как, идя по намеченному пути, можно додуматься и до того, что от гонки, тоже присущей почти каждой собаке по природе, её отдерживать не следует, да будет мне позволено стать на защиту анонса, пользу которого, при охоте в лесу, едва ли можно отрицать.
Кажется, большинство охотников отдаст при охоте в лесу предпочтение собаке, возвращающейся со стойки пред собакой, которую или приходится постоянно держать на виду что равносильно сокращению поиска до minimum’a, или же разыскивать по целому часу (если она ранее сего не сгонит) тот куст, в котором она стоит. При этом охотником овладевает неприятное чувство: вот сейчас мол сам наткнусь на выводку или вальдшнепа, сгоню его и останусь без выстрела, а моя собачка, с довольной физиономией, выйдет из-за куста. Тут ухитряйтесь как знаете, чтобы не лишиться зрелища картинной стойки собаки-невидимки. Почему же с анонсом непременно связана утрата твердой и красивой стойки? Насколько мне известно, собака анонсирующая (я видел их около десятка на деле) вовсе не утрачивает способности стоять и стоять мертво и долго, но тогда только, когда она видит приближающегося к ней охотника или уже вставшего за ней и готового к выстрелу хозяина. Хорошо анонсирующая собака — это идеал, к сожалению, не всегда достигаемый, каждого охотника по лесной дичи — тетереву, глухарю и вальдшнепу. Какое спокойствие вселяет в охотника, бродящего по старым, уже зарастающим выгорям, сознание, что, где бы собака ни прихватила, она не только не сгонит, но даже не будет ожидать, покуда разыщет её хозяин, а сама вернется к нему с докладом и прямо поведёт его вот за ту отдаленную чащинку или, на незамеченную вовсе охотником, прогалинку, усеянную брусничником и гонобольником, на которой разбрелась выводка тетеревей. Охотник закинет ружьё со спущенным курком за спину и, закурив папироску, отпустит свою собаку, куда ей вздумается идти и не станет сокращать широкого её поиска частым свистом, зная, что инстинкт опытной собаки лучше ошибочных подчас соображений самого охотника о том, где, в данный момент, может держаться дичь. На охоте же по белым и серым куропаткам, или по болотной дичи, та же собака, работая на открытых местах, непременно оставит в полном забвении приёмы, практикуемые ею в густом лесу, как ненужные. Она без особого приказания, которого в обыкновенных случаях и давать нечего, никогда не бросит стойки, а только оглянется — идёт ли хозяин? Тут охотник, идущий не торопясь к собаке, имеет полную возможность любоваться её красотой на стойке и продлить это наслаждение насколько ему заблагорассудится. С другой стороны за ним остаётся громадное преимущество пред охотником с неанонсирующей собакой: если он охотится с гостем, и последнему не везёт, что крайне неприятно каждому хозяину, то ему стоит только спрятаться за ближайшим кустом, когда собака потянет. Постояв несколько секунд, она оглянется и, не видя хозяина, бросит стойку и пойдёт его разыскивать. Далее последуют обычное „гопанье“ товарища, церемонные рассуждения вроде того, что «помилуйте, я стрелять не буду, Ваша собака нашла, Вам и следует убить птицу», а в результате и хозяин, и гость довольны. Мне приходилось обходить за час до охоты ближайшие к дому дупелиные места с такою собакой и приводить старика-отца уже на готовую дичь. Это кажется немалое преимущество.
Я сам ни одной собаки до анонса не доводил, а потому и не берусь с уверенностью рассуждать о необходимых для того приёмов дрессировщика, но тем не менее сильно сомневаюсь, чтобы сугубой поркой можно было бы достигнуть анонса от породистой, а тем менее от недопёска, который всегда будет тупее кровной собаки[6]. Для достижения этой цели по второму полю, когда собака уже совершенно, как говорится, „установилась“ и нет основания опасаться, что она, будучи предоставлена сама себе, сгонит, патентованные мастера-дрессировщики собак с анонсом (их очень немного) прибегают к совершенно другим приёмам, плетью же можно только испортить хорошую собаку, окончательно сбив её с толку.
Однако, чтобы не прославиться в глазах читателей и любезного друга завзятым критиком или даже того хуже — непрошенным учителем, чего, избави Боже, спешу окончить эту заметку, но прошу лишь позволения высказать ещё несколько слов в опровержение мнения автора, будто бы правила о полевых состязаниях страдали неопределенностью.
В начале своей статьи уважаемый А. К. де-Юнкер говорит, что правила были не только строгие, но и неопределенные. К этому же недостатку правил он возвращается и в конце своей статьи, когда описывает, как происходило неофициальное состязание, и как один из участвовавших на нём беспрерывно свистал, окрикивал свою собаку и шёл так поспешно, что судьи не могли следовать за ним. «Прочие участники, -говорит автор, – были против такого образа действий, но так как насчёт сего правила были крайне неопределенны, то, конечно, спор ничем кончиться не мог“ (стр. 19). На это я не могу не заметить, что приведённый случай прямо подходил и мог быть разрешён без всяких затруднений и колебаний параграфом шестым правил, гласящим: «Распоряжения судей беспрекословно исполняются владельцами собак, под опасением немедленного удаления их собак с состязания. Владельцы собак обязываются не мешать работе собаки противника, а равно не отвлекать судей громкими разговорами или оспариванием и возражениями против распоряжений судей». Конечно, в тесном кружке знакомых между собою лиц, собравшихся проверять пригодность ими задуманного, никому и не пришло на ум умерить прыть горячего охотника, о котором идёт речь другими средствами чем дружескими увещеваниями и товарищескими шуточками. Но случись такой казус на действительном состязании, судьи имели бы в означенном § правил достаточную опору для пресечения подобного и всякого другого увлечения со стороны владельцев состязающихся собак. Поэтому, мне кажется, говорить о крайней неопределенности правил не вполне справедливо. Известно, что при написании каких бы то ни было правил или законоположений нет ничего опаснее как увлечься желанием точно заранее предусмотреть все частные случаи, входящие в одну общую категорию деяний. Такой приём никогда не достигает цели. Наверное, много того, что следовало бы запретить, останется забытым, а потому и дозволенным.
Хотя я давно уже обещал более не докучать читателю и поставить точку, но грешен, не в силах сдержать слова, не выразив предварительно искренней благодарности своей уважаемому вице-президенту нашего общества — Ю. Э. Янсону и милейшему из гостеприимных хозяев — В. Р. Дицу, за то, что вспомнили обо мне и дали возможность приятно провести в Гатчине один день в интересном обществе знатоков охотничьего дела и любоваться картинным взлётом фазанов, которых мне пришлось видеть в первый и, может быть, в последний раз.
Е. Мюссар.
25-го Ноября 1887 г. С.-Петербург.
[1] Неопределенности в напечатанных правилах и табличке для оценки собак по баллам, я не усматриваю, но по поводу неопределенности речь ещё впереди.
[2] Высший по этим графам балл — 10. См. § 8 правил, припечатанных в объявлениях Июльской книги «Природа и Охота».
[3] Значит, и по мнению автора «хорошие» качества выражаются цифрою 8, а не 7.
[4] Вот каковы вышли-бы оценочные листки каждой собаки по этим данным автора:
| Высший балл | Низший бал для приза | Собака №1 | Собака №2 | |
|---|---|---|---|---|
| Чутьё | 10 | 8 | 10 | 8 |
| Поиск | 10 | 8 | 10 | 8 |
| Выносливость | 5 | 3 | 5 | 3 |
| Стойка | 5 | 3 | 5 | 3 |
| Аппель | 5 | 3 | 5 | 3 |
| Общая дрессировка | 10 | 6 | 5 | 7 |
| Сумма | 45 | 31 | 40 | 32 |
[5] Слабая с неважною стойкою и не аппелиста —получила по тройке в этих графах.
[6] Автор склонен думать, что ублюдки чаще анонсируют, чем породистые собаки.
Художник – анималист Alfred Schonian