г.Белькруа ((Bellecroix)
“Природа и Охота” 1878г.
Приступая к описанию английских пород собак, я намерен, прежде всего, просить гг. охотников снисходительно отнестись к той непреложной истине, которая ляжет в основании всего, о чем я предполагаю говорить в предстоящей статье моей. Истина эта заключается в следующем: под породой разумеется исключительно только порода чистокровная, – вне последнего условия – породы не существует.
Маркиз де-Шервиль, с свойственным ему в высшей степени практическим взглядом на вещи, в статье своей говорит: «Лучшей собакой, по моему мнению, всегда выйдет та, которой посчастливилось попасть в руки молодого, усердного, страстного охотника, упражняющего ее ежедневно, или почти ежедневно. При таких условиях – было б лишь у собаки чутье – я не думаю, чтоб из неё могла выйти дрянь; напротив, все шансы за то, чтоб из неё вышла редкая по достоинствам собака».
Это конечно истина, которую я оспаривать не стану: более того,- я даже могу привести здесь новое доказательство в подтверждение мнения, высказанного моим досточтимым собратом, и прибавить новый пример к числу лично виденных им. Мне случилось охотиться в Троарнском болоте с старой выжловкой, чистейшим ублюдком из всех существующих ублюдков; но эта собака обладала замечательной, исключительной способностью искать коростеля, погоныша, водяную курицу и болотную курочку. Бывши щенком еще, она уже охотилась в болоте.
Однако, ошибочно было бы, по моему разумению, заключить отсюда, что гончая всегда должна бытьхороша в болоте. Точно также и из слов маркиза де-Шервиль о страстном, старательном и дельном молодом охотнике, могущем из беспородной собаки воспитать себе отличную в поле собаку, не следует, я думаю, заключать, чтоб он хотел сказать этим, что старания, приложенные тем же охотником к породистой собаке, не дали бы результатов гораздо более блестящих.
Чем беспороднее собака, чем менее, следовательно, присущи ей родовые охотничьи инстинкты, тем она бестолковее и упрямее, тем продолжительнее и труднее её обучение, и тем неблагоприятнее результаты этого обучения; другими словами, успех тем вернее и тем полнее, чем собака породистее, потому что тут воспитанию много со действуют самые прирожденные ей качества, которыми она обязана своей чистокровности, – родовые свойства, с которыми она является на свет, подготовленная уж, так сказать, заранее к пониманию всех требований своего хозяина.
Не раз доводилось, конечно, каждому из нас слышать такие изречения: «будет и того, что собака хороша, – а там порода, да красота форм – это уж вещь второстепенная».
Подобные рассуждения, по моему, – это чистая ересь, и ересь самая опасная. По милости этого-то равнодушия по отношению к породистости собак, и дошли французские охотники до того, что, в настоящее время, обладают такими собаками, которых, в большинстве случаев, никак нельзя даже отнести к какой либо породе, бывшей прежде на счету пород вполне установившихся.
Впрочем не одно только равнодушие виновато в теперешнем вырождении наших пород собак; много способствует этому также и невежество большинства наших любителей. И вот, следствием обеих названных причин, являются самые нелепые скрещивания Чаще всего бывает так: кобель и сука хороши – и довольно: владелец, руководствуясь этим, вяжет грифона (брусбарта) с сен-жерменской легавой, – легавого кобеля породы Дюпюи, с сукой породы Бурбоннэ, и т. д. *).
Отсюда, повторяю, и происходит смешение наших пород; отсюда, исчезновение, напр., старинных гладкошерстных французских легавых (braque français), также французской легавой длинношерстной (épagneul français). Обе названные породы сделались такой редкостью, что я сильно сомневаюсь в том, чтоб у нас нашлось теперь двадцать вполне чистокровных представителей названных пород, если б их даже вздумали искать во всех наших восьмидесяти трех департаментах.
На днях пришлось мне иметь разговор по поводу последней выставки собак, бывшей в зоологическом саду. Собеседником моим
был человек, в подробностях изучивший и до тонкости знающий собак. Когда я высказал ему свое удивление относительно того, что наши самые ученые знатоки, самые авторитетные судьи нашли необходимым классифицировать собак но росту и цвету шерсти – знаете ли что он ответил мне? Передаю записанный у меня ответ его буквально.
—„Определить породы собак, которых представляли в приемочную комиссию,»- сказал он мне,- «гораздо труднее, чем вы полагаете. Видите ли, что обыкновенно происходило: приводят собаку; приемщики осматривают ее. «
— Я не знаю, что это за собака, говорит один из них, положим, А. Не знаю, к какому отделу ее причислить: отнести ли ее к собакам английской породы, или же французской? Пойнтер ли это, или французская легавая? Вы как думаете, X?
— У неё нет резко определенных признаков какой-нибудь породы, -ответствует X.
— А ваше мнение? обращается А. к третьему судье.
— Собака эта ни английской, ни французской породы, решает в свою очередь тот.
— Но, во всяком случае, господа, эта собака белая с „красными“ отметинами, выходит из затруднения А., так отнесемте ее к отделу „красно-пегих легавых“.
Затем, так как к категории красно-пегих легавых причислены были собаки побольше и поменьше, отдел этот решили разделить еще на два класса: к одному из них отнесли всех собак свыше 21-го дюйма ростом, к другому – ниже 21-го дюйма. Таким образом собаки, не только одной и той же породы, но даже одного и того же помета, могли быть отнесены к двум различным группам, не говоря уже о том, что есть породы собак, у которых цвет шерсти бывает всевозможных оттенков, начиная от белого и кончая черным, со всеми промежуточными цветами.
Стало быть теперь уж нет речи о французских легавых, теперь говорят просто: легавая кофейно-пегая.
Но ведь между этими легавыми кофейно-пегими есть собаки французские, есть и английские, совершенно отличные одни от других, как по наружным признакам, так и по внутренним качествам. Спрашивается, каким же образом может это распознать публика?
Точно также для сен-жерменских легавых вовсе не было отдела, тогда как было целых два отдела для легавых желто-пегих. Между тем, желто-пегими бывают и чрезвычайно типичные и породистые сен-жермены и другие легавые, в которых ясно обнаруживается преобладание английской крови и в внешних, резко-определенных чертах, и в внутренних качествах, свойственных специально пойнтерам. И тут, опять-таки, является тот же вопрос: что может попять и разобрать здесь любитель?
Очевидно, людям, подобно мне, пламенно желающим содействовать восстановлению наших пород собак, следует непрерывно и неустанно хлопотать о том, чтоб пролить свет истины в спутанные и сбивчивые понятия наших охотников, настаивать, не взирая ни на какие возражения критиков, на необходимости возвратиться на прежний настоящий путь, т. е. к поддержанию, сохранению и совершенствованию пород чистокровных.
Прошу позволения еще раз повторить, что сильно заблуждается тот, кто говорит: „я своей собакой доволен, дело свое она знает, мне нужды нет, что она беспородна и… я дорожу ею“.
Без сомнения, тысячу раз прав охотник, дорожа хорошей собакой, но пусть же он поразмыслит о том: если он сумел сделать путную собаку из помеси, что бы мог он сделать из собаки породистой?
Итак, необходимо вернуться к прежним, истинным правилам охоты, быть строгим в выборе себе будущего спутника и сотрудника на охоте, обращать внимание на то, какой породы собака, а не на то, какого она цвета. Меня часто упрекали за излишнюю строгость; но, поверьте мне, в этом деле никогда не бываешь даже настолько строг, насколько это действительно нужно.
Если я заговорил о последней выставке собак, то попятно, не потому, чтобы приведенные мною примеры давали какие-нибудь веские доказательства в пользу правила, которое я защищаю, а только для того, чтобы показать, какое недоразумение поселила в большинстве охотников принятая на выставке система классификации собак. Я далек от мысли упрекать за то распорядителей: они были вынуждены к подобным действиям силою вещей, т. е. вырождением наших пород. Самые избранные, сведущие знатоки, люди, призванные, благодаря своим знаниям, исследованиям и опытности, вполне заслуженно в ценители и судьи, оказались бессильными в определении пород собак, подлежавших их рассмотрению! Это бессилие, не покрывает ли оно стыдом владельцев собак, доведших прочно и давно установившиеся породы до такого позорного вырождения?
Теперь не время и некстати уж говорить о том, что можно было бы применять правила, подобные тем, которые применяются при выводе пород собак в Англии, и соблюдение которых содействовало тому, что английские собаки стали неизмеримо выше наших, – но всегда позволительно и никогда не поздно клеймить позором глупость охотников, доведших наши превосходные, чудные породы до такого состояния, что собаки, утратили свои характеристические особенности, что собак даже нельзя точно классифицировать по отделам.
Если англичане имеют теперь столь совершенные и прочно установившиеся породы, так этим они обязаны тому, что ревниво охраняли чистокровность в типичных представителях каждой породы, с чрезвычайной строгостью производили подбор производителей, бра ковали всякую собаку, все равно каких бы она ни была достоинств, коль скоро она оказывалась не вполне чистокровно“, так как не соблюдать этого условия, значит отдавать все на волю случая.
Теперь, после этого вступления, мне легче уже приступить к выполнению программы моей статьи. Само собой разумеется, я разделю английских легавых собак на две категории: гладкошерстных, или пойнтеров, и длинношерстных, или сеттеров, затем уж пойдет очередь малорослых сеттеров и ретриверов. Все эти породы мы будем рассматривать последовательно одну за другой.Пользуюсь случаем, чтоб опровергнуть здесь большую неточность в названиях пород, которая, кажется, входит во всеобщее употребление. Мне часто приходится слышать, что всякую попавшуюся на глаза легавую называют пойнтером. Название же пойнтера принадлежит исключительно одним только английским легавым. В собственных моих интересах заботясь об избежании в названиях собак той путаницы, которая в настоящее время замечается не только в породах собак, но даже в понятиях об лих самих охотников, я предупреждаю читателей, что каждый раз, когда я буду говорить о пойнтере, нужно будет понимать под этим названием английского пойнтера-, всякий раз, когда мне нужно будет сказать что либо о французской легавой, я буду называть её принадлежащим ей именем легавой, под которым знали её наши отцы и деды, и под которым и нам следует пока знать её.
Для того же, чтобы читателям известно было, чего они могут ждать от статьи моей, я предварительно излагаю им мою программу: Первоначально мы рассмотрим английских собак вообще, с точки зрения их исключительных способностей; как охотник и, притом, беседующий с охотниками, я буду говорить единственно только об охоте и практике, не затрагивая научных вопросов и теорий. Затем мы рассмотрим в частности каждую из пород, входящих в состав этой великой и благородной семьи, т. е. отдельно сеттеров, пойнтеров, и т. д.; мы тщательно опишем их наружные формы, с указанием, вместе с тем, и внутренних их качеств.Относительно рисунков, изображающих самых чистокровных, типичных представителей пород, скажу только, что я, как страстный любитель собак, предпринимал довольно далекие путешествия с единственной целью – заручиться возможностью представить читателям эти изображения нескольких типичных, особенно замечательных экземпляров. Таким образом я добился того, что могу теперь предложить охотникам рисунки более, чем двадцати собак. Все собаки изображены в моменты покойного состояния, а не в движении, почему и удалось передать все мельчайшие их особенности и различия, часто заключающиеся только в нескольких, едва заметных, наклонах и изгибах линий. Что на это пришлось положить не мало труда, я думаю, легко поймет всякий.
II.
Значение собаки всецело основано на тонкости её чутья и на силе и быстроте её движений.
В обоих этих отношениях, английские собаки (само собой разумеется, чистопородные) стоят много выше французских, по крайней мере, в настоящее время, когда последние находятся в состоянии вырождения. Превосходство английских собак, в данном случае, не отвергается даже самыми жестокими их противниками. Жозеф Лавалле (Joseph Lavallée), автор одного из наших лучших и серьезнейших сочинений по части охоты, заявляя о своем предпочтении собак французских пород, подтверждает, однако, помянутое превосходство перед ними английских.
Кажется, именно Лавалле и указывал на то, что тонкость чутья собаки зависит от степени развития носовых раковин и от степени чувствительности покрывающей их слизистой оболочки. Чем более развиты раковины и извилины, из которых состоит орган обоняния собаки, тем тоньше её чутье. Над развитием слизистой оболочки носа производили очень интересные опыты. У французской собаки она так велика, что ею можно было бы обернуть все тело животного. Лавалле, пораженный превосходством чутья пойнтера, высказал желание, чтобы подобный же опыт был произведен и над пойнтерами. И я, в свою очередь, тоже присоединяю свой голос к желанию, выраженному нашим просвещенным собратом.
Факт необычайной топкости чутья пойнтера констатирует также и Дудето (d’Houdetot). Но если я опираюсь на мнение Лавалле, так это потому, что сочинение его может служить лучшим руководством для простых, обыкновенных смертных, для охотников мелких, охотников чисто деревенских, незнакомых с теми шикарными блестящими охотами в заповедниках, где собака является уже принадлежностью лишнею, и скорее мешает, чем приносит пользу. Если я его мнение противопоставляю моим противникам, так это потому, что он, признавая себя сторонником собак французских, открыто заявляет все таки о превосходстве чутья пойнтера. Такое беспристрастие заслуживает?, чтобы на него обращено было внимание.
Я мог бы сослаться на мнения и других авторов, одинаково добросовестных и одинаково ценимых, но я не принадлежу к числу людей, имеющих обыкновение в подтверждение мнения, основанного на опыте и нисколько не противоречащего строгой истине, приводить длинный перечень чужих слов и наблюдений: я предпочитаю ограничиться изложением только того, что мне самому пришлось лично видеть и наблюдать.
Сказанное г. Лавалле в отношении чутья пойнтера, вполне применимо и к сеттеру, по сравнению последнего с нашими длинношерстными легавыми. Умолчал же об этом Лавалле вероятно по той причине, что в то время, как он писал свою „Ружейную охоту“ английские и ирландские сеттера далеко не были еще так распространены во Франции, как теперь.
И так, мы возьмем пойнтера, как образец собаки, у которой тонкость чутья доведена до высшей, совершенной, степени развития, и признаем за истину, что в этом отношении, пойнтер стоит неизмеримо выше, чем большинство наших туземных пород. Говорю „большинство“, потому что не желаю отнимать должного у пород, могущих обладать исключительными качествами, и неизвестных мне; я не могу сказать, чтобы мне приходилось охотиться с представителями всех наших пород, да вряд ли может похвастаться этим, не только кто из простых охотников-любителей, а даже и из наиболее авторитетных охотников-писателей. Я утверждаю только, что пойнтера и английские и ирландские сеттера имеют более тонкое чутье, чем старинной породы французские легавые, чем грифоны, чем даже Понт-Одемарские длинношерстные легавые, эти превосходные собаки, которым я с особенным удовольствием воздаю здесь вполне заслуженную ими хвалу.
Необходимо также признать и другую истину, именно: что у пойнтеров лучше сохраняется топкость чутья в жаркое время. Это я могу подтвердить фактами, сотни раз наблюдавшимися мною: во время убийственных сентябрских жаров, в полях и лугах, выжженных и накаленных солнцем на подобие Сахары, мой пойнтер, на полном карьере внезапно и сразу делает мертвые стойки, верхним чутьем причуивая куропаток, на расстоянии трех сот шагов.
Душевно скорблю о том, что мне приходится ссылаться в этом случае на мою собственную собаку, так как подобные ссылки всегда кажутся носящими на себе оттенки пристрастия, но… во-первых, я надеюсь, что читатели наверное, не заподозрят меня в таком мелочном тщеславии; во-вторых, надо сознаться, что любители чистокровных английских собак у нас очень немногочисленны, а в-третьих, я уверен, что мне позволят брать доказательства там, где я могу взять их.
Мой пойнтер, разумеется, не принадлежит к числу тех сказочно-чудесных собак, которыми обладают и обладали многие наши охотники, – нет, это простая, обыкновенная собака, чистокровная, представительная и красивая. Мне приходилось на своем веку видать много раз собак и гораздо лучше моей. Подобное признание в устах охотника конечно величайшая редкость, следовательно уж оно одно может служить мерилом моей искренности и нелицеприятия, – по, да позволено мне будет сказать, что моя собака, в силу своего высокородовитого происхождения, обладает качествами, присущими далеко и далеко не всем её собратьям: из под неё можно убить значительно большее количество дичи, чем из под собак, с которыми мы обыкновенно охотимся, т. е. французскими легавыми или английскими помесями, вовсе уж нечистопородными. Прошу вас заметить также, что я имею в виду не одну только полевую охоту, а вместе и лесную, потому что я, как и все простые смертные, с конца октября, охочусь исключительно только в лесу.
Здесь я упомяну кстати, хотя и в скобках, что разделяю вполне мнение маркиза де-Шервиля, (что меня несказанно радует), и что признаю, вместе с ним, что породистая собака (других я в расчет не принимаю) имеет весьма разнообразные прирожденные качества: она может хорошо ходить и в поле, и в болоте и в лесу, смотря потому, где преимущественно охотится её хозяин; скажу даже более: я знаю многих любителей, людей находящихся под особым покровительством судьбы, и могущих, благодаря этому обстоятельству, посвящать свои частые и долгие досуги всевозможного рода охотам: собаки их одинаково хорошо знают куропатку и зайца, фазана и кролика, вальдшнепа и водяную курицу. Эго собаки вполне безукоризненные. Дельный охотник может довести каждую породистую собаку до равносильного совершенства, если будет упражнять прирожденные свойства своего верного товарища во всех этих разнообразных отраслях собачьей науки.
Пойнтер, например, может отлично ходить и в лесу, если приучен к подобного рода охоте с раннего возраста и, в особенности, если часто практикуется в ней. Точно также и сеттер. Я не хочу этим сказать, что пойнтер незаменим в лесу, и что там не может с ним сравниться никакая другая собака; я очень хорошо знаю, что есть собаки, приспособленные к помянутой охоте гораздо лучше, чем он, и я буду говорить о них после; но здесь я указал, между прочим, на пригодность пойнтера и в лесу для того, чтоб сразу уничтожить ошибочное мнение, существующее у наших охотников, будто широкий поиск английских собак делает их неспособными к лесной охоте.
Хорошая собака, преданная своему господину и верующая в его силу и уменье» очень быстро понимает, что между им и ею есть тесная взаимная связь, заключающаяся в общности интересов и действий; нарушать эту связь собаке нет ни малейшей выгоды: она знает, что ей никогда не достать дичи, предмета своих преследований, без помощи своего хозяина; вследствие этого, собака, но мере приобретения ею опыта, соразмеряет свой поиск, сообразно той арене, на которой ей приходится действовать. У моего отца были пойнтера, ходившие совершенно одинаково, как в поле, так и в лесу. Признаюсь, сначала-то нам пришлось довольно-таки помучиться с ними; когда мы с поля входили в лес, они частенько, бывало, улизнут от нас и станут где-нибудь на стойке; а так-как сорвать их со стойки не в силах были никакие свистки и никакие даже самые отчаянные крики, то поневоле приходилось идти разыскивать их; иногда добрая четверть часа, а то и больше, проходила в этих поисках. Но обратная сторона бывает в каждой медали. Позднее, вместе с опытом, развилась в них и мудрость: они поняли, в чем дело и далеко не уходили. Хорошая собака, рассчитывающая на помощь своего хозяина, сама не любит надолго терять его из виду, а если ей и случится отдалиться, то она возвращается очень скоро, без зову. Все сказанное проверено на практике и основано на опыте. Впрочем к этому вопросу мы вернемся еще, когда будем говорить о поиске со бак, в следующей главе.
Превосходство чутья пойнтера обнаруживается на каждом шагу. Там, где четыре и пять собак прошли не нашедши ровно ничего, напр. в оврагах, или по окраинам дорог, заросших густой и высокой травой, вы видите, что пойнтер делает стойку, крепко, точно вылитый из стали. „Это фальшивая стойка, кричат ваши товарищи: наши собаки прошли тут и ничего не причуяли!“ По вы подходите ближе и перед вами выскакивает кролик или поднимается фазан. Таких забытых лакомых кусочков мне часто приходилось подбирать в изрядном количестве.
По что доступно одной собаке, то может сделать и другая, той же породы, стало быть нам нельзя гордиться этими маленькими победами, столь дорогими сердцу каждого верного служителя нашего великого патрона: для того, чтоб наслаждаться этими триумфами достаточно выбрать только себе собаку из чистокровных представителей породы пойнтеров.
Я уж и теперь предвижу те упреки в пристрастии, которые посыпятся на мою голову со стороны приверженцев французских собак; но я не имею претензии убеждать их, и обращаюсь с моими замечаниями и наблюдениями лишь к охотникам, имеющим обыкновение делать сравнения, прежде чем составлять себе какое-либо мнение о предмете.
Кроме того тут еще замешано одно обстоятельство. Так один из охотников прислал мне фотографический портрет великолепной французской легавой; понятно я очень благодарил этого любезного господина, и просил его, не может-ли он доставить мне некоторые сведения о родословной этой собаки. Он ответил мне, что собака эта была продана ему за французскую легавую. Но я поставил ему на вид, что против принадлежности собаки к этой породе говорят и общие формы собаки, и отдельные её члены, и прут, и голова, и другие еще признаки, приближающие её скорее к типу английских собак, чем французских. Это заявление г. X. принял к сведению и навел справки о происхождении собаки, что, принимая во внимание относительную давность времени, было делом далеко не легким. По справкам же оказалось, что эта французская легавая была законного английского происхождения.
Отсюда следует, что на возражение охотников, могущих оспаривать признаваемое мною превосходство чутья пойнтеров, я имею полное право, (разумеется, оставляя в стороне исключения), обратиться к ним с вопросом. „Уверены-ли вы, господа, в том, что при теперешнем смешении наших пород,та французская собака, на которую вы указываете, не имеет в своих жилах ни капли английской крови?“ И если б мои оппоненты, по примеру г. X. захотели навести о происхождении собаки точные справки, – я уверен, что мы пришли бы к соглашению.
Слава Богу, не я один, во Франции, признаю высокие достоинства английских собак, вызывающих против себя столько жесточайших критик. Я не стану называть много фамилий, я назову только одного охотника, именно г. Поля Кальяра, имя и заслуги которого известны всем любителям. Я не имею чести знать его лично, но знаю его по тому, что его охоты, его собаки, его практические познания и его неподражаемое искусство, сделали его первым в нашей стране охотником. Мнение такого охотника, мнение, основанное несомненно на выводах опыта и практики, бесспорно должно иметь значение. Ну-с, а г. Поль Кальяр имеет у себя представителей самых лучших пород английских собак и тщательно блюдет эти породы. Спрашивается, с какой стати стал бы этот перворазрядный знаток и любитель выписывать из Англии собак известнейших и знаменитейших пород, стоящих громадных денег, если б он под боком мог найти собак равных тем по своим достоинствам?
У всякого свой вкус, могут мне, пожалуй, заметить, но я о вкусах не говорю и своего вкуса никому не навязываю: я констатирую лишь факт, состоящий в том, что достоинство пойнтера заключается, прежде всего, в тонкости его чутья и крепости стойки; факт этот нисколько не мешает каждому охотнику оставаться при прежних своих вкусах.
Совершенно ошибочно также мнение, будто пойнтер труднее подчиняется правилам дрессировки и чаще срывается со стойки, благодаря своей горячности. Напротив, ни у одной собаки пет такой крепкой стойки: чуть только коснется запах дичи его тонкого обоняния – он мгновенно каменеет. Сколько знавал я собак этой породы чересчур уже даже крепко стоявших: они положительно замирали и, как будто мраморные изваяния, с сильно напряженными мускулами, стояли точно парализованные, или-бы заколдованные, точно они не в силах были сделать ни малейшего движения, ни шага вперед; вся жизнь сосредоточивалась у них только в глазах, но, Боже мой, что ж это были за глаза! И лишь позднее, приобревши опытность и навык, они шли по следу широкими скачками, высоко подняв морду.
Все это достоинства. Теперь выступают на сцену и недостатки…, так как поиск английской собаки, т. е. собственно манера поиска, составляет в глазах многих охотников недостаток. Поиск есть одна из главных, существенных, так сказать, способностей собаки, потому мы посвятим этому важному предмету отдельную главу, где рассмотрим поиск английских собак вообще и пойнтеров в особенности.
*) Порода бесхвостых легавых из местности Бурбоннэ, в средней Франции. Описание пород французских легавых последует по окончании статьи об английских легавых.
Если вам нравится этот проект, то по возможности, поддержите финансово. И тогда сможете получить ссылку на книгу «THE IRISH RED SETTER» АВТОР RAYMOND O’DWYER на английском языке в подарок. Условия получения книги на странице “Поддержать блог”