Примерное время чтения статьи 23 минуты

Главная / Статьи / Л.П. Сабанеев / ВЫСТАВКА СОБАК С.-ПЕТЕРБУРГСКОГО ОБЩЕСТВА ЛЮБИТЕЛЕЙ ОХОТЫ. (Ч.2)

(4—14 МАЯ).1877Г.

Л.П. САБАНЕЕВ

Скажу теперь несколько слов о ретриверах, породе, у нас, в России, очень редкой, москвичам знакомой только по немногим ублюдкам, которые, опять таки неизвестно почему, называются часто черными шотландскими сеттерами. В Англии, как все, конечно, знают, существуют две породы ретриверов: прямошерстных и курчавых, обе в париках; специальность этих собак заключается единственно лишь в том, чтоб отыскивать и приносить убитую дичь. Ясно, что для нас такие собаки излишни, потому их и нет.

Но на выставке любителей, по счастливой случайности, обе породы имели по одному представителю, именно: Крауза князя Барятинскаго и Альфа г. Прево. Оба эти кобеля, в особенности Альф, очень близко подходят к прилагаемым рисункам и, вообще, очень типичны. Единственный недостаток Крауза – прямошерстнаго ретривера – чересчур уж все-таки длинный и на конце пушистый хвост, как у ньюфаундлендской собаки, от скрещивания которой с сеттером и получилась эта порода. У Альфа-же,ретривера в завитках (порода, происшедшая вероятно от пуделя и сеттера, что однако составляет еще вопрос спорный), глаза подопрелые – «в очках» и малы. Несмотря на то, что Альф значился, выписным из Англии, по приговору экспертов, он получил серебряную медаль, которая не была заменена похвальным отзывом, как это было сделано но отношению к белому сеттеру Рокку. 

Отдел пойнтеров был гораздо беднее и еще хуже, чем отдел сеттеров. Лучшей собакой и здесь оказалась собака, принадлежащая опять таки барону Фредерихсу, именно Рапп. Этот кобель той-же породы кофейно-пегих пойнтеров, к которым принадлежит известный московским охотникам Каптэн Г. А. Черткова , только Рапп гораздо суше, пятна на нем темно-кофейные и почти сплошные. Голова, глаза, грудь безукоризненны, но ростом он меньше Каптэна и несколько худ. Рапп, как собака выписная, получил, подобно Рокку, только похвальный отзыв. Барон Фредерихс должно-быть большой любитель породистых собак и не жалеет на них денег. Не будь на выставке его собак и собак г. Прево, ее не стоило бы и смотреть. По словам некоторых охотников, у б. Фредерихса есть еще желто-пегий пойнтер, получивший за границей золотую медаль; нельзя не пожалеть, что этой собаки не было на выставке. –  Кофейно-пегие пойнтера были выставлены еще князем Барятинским; его Дик и Норма недурны, хотя уж много хуже Рапп, но его Дон ничего не стоит. Дик и Норма родившиеся в России от привозных собак, мастью и ладами очень похожи на Каптэна г. Черткова, но без сравненья хуже. Они гораздо меньше ростом, вершка на 1¹/₂наверное, если не больше; головы у них чересчур длинны и не очень крутолобы, глаза сравнительно малы; ноги однако безукоризненны, прут совершенно правильный и в общем они сложены недурно. Получили серебряные медали. Достойно замечания, что порода эта у нас очень быстро вырождается, хотя бы велась тщательно и от кровных выписных производителей. Уже в первом поколении рыло несколько заостряется, лоб становится менее выпуклым, глаза делаются меньше и продолговатее; благодаря этому, они уже не кажутся такими курносыми и утрачивают тот угрюмый, даже несколько свирепый вид, который присущ кровному англичанину. Кроме того изменяется к худшему и весь общий склад собаки. Все виденные мною до сих пор кофейно-пегие пойнтера, родившиеся в России, далеко уступали привозным в красоте и ладах. 

Настоящих желто-пегих пойнтеров, каких москвичи видели на 2 и 3 очередных выставках, не было ни одного. Аю, сучка г. Костромитинова, принадлежит к мелкой породе желто­пегих пойнтеров, известной под названием королевских. Родилась она в Одессе от суки Сербины, принадлежавшей известному одесскому охотнику Тайнеру, родившейся уже в России, от собак г. Браницкаго, вывезенных из Англии. Складом своим Аю напоминает собак гг. Ланского, Залогина, только гораздо грубее. Голова у неё, говоря относительно, несколько велика, прут, тоже относительно, несколько толст; кроме того в ней есть еще один чрезвычайно важный недостаток – неправильность и слабость задних ног, которые несколько косолапы. В общем-же, это очень красивенькая собачка, -именно собачка: такого крошечного пойнтерка этой породы мне пришлось видеть в первый раз. Получила эта крошка серебряную медаль, что, по мнению многих охотников, не говоря уже о самом владельце собаки, было несправедливо, так как она заслуживала будто-бы золотой; но, по моему мнению, принимая во внимание выше поименованные недостатки, она была награждена довольно щедро. Кстати прибавлю еще, что, по моему мнению, такие нежные, зябкие собачки у нас вовсе непригодны; годятся они, может-быть, только разве на Юге России, но не в средних и, тем менее, в северных губерниях. Относительно-же того, что г. Костромитинов и прочие охотники нашли оценку собаки неправильной и слишком низкой, можно заметить лишь то, что выставки у нас бывают слишком редко, следовательно охотники не имеют возможности видеть хороших собак и познавать их достоинства и недостатки по сравнению; отсюда неудивительно, почему владельцы мало-мальски красивеньких пёсиков выставляют их в твердой уверенности на то, что ими будут получены высшие награды. Впрочем, здесь говорить об этом не приходится, но в следующей книге я непременно постараюсь сказать несколько слов об экспонентах-охотниках вообще, и о том, как различно смотрят они на выставку, а теперь перейду опять к делу. 

Из черных пойнтеров внимания заслуживала, только Ирма г. Рагозина, получившая бронзовую медаль. Это недурная и довольно складная собака: она не выше Аю (эта порода ниже на ногах), но шире ея; голова несколько груба; глаза и прут могли-бы быть и лучше. В сравнении с черными пойнтерами московских охотников, напр. Нептуна Касаткина (1-я очер. выставка), Оскара г. Петрова, Оскара г. Касаткина, и Миссы г. Шишкова (3-я) она ничего не стоит. Настоящих представителей этой, надо полагать, самой старинной породы пойнтеров не осталось, говорят, и в Англии. Об этом жалеть впрочем особенно не приходится: правда, что они очень красивы, благодаря присутствию в них несомненно значительной доли крови французских собак, но зато своим поиском и силой, они далеко уступают новейшим породам кофейно-пегих и желто-пегих пойнтеров; кроме того, они еще имеют один очень важный недостаток: очень боязливы; исключения довольно редки.Что касается «легавых». то петербургская выставка показала нам, что настоящих легавых здесь вовсе нет; редкостью сделались они и в Москве, и старинные французские легавые, почти переведшиеся или перемешавшиеся уже и во Франции, сохранились, вероятно, только разве где-нибудь в провинциальной глуши, куда не проникли еще пойнтер и особенно сеттер, который в столицах и городах уже давно вытеснил коренную русскую «дворняшку». Легавых, за исключением т. н. французских пойнтеров и маркловских, не было здесь на выставке, не встречал я их ни разу и на улицах Петербурга; между сотнями сеттеров и десятками пойнтеров не попадалось мне пока ни одного «легаша». Хотя я и не особенно высоко ценю полевые достоинства французской породы и считаю ее непригодной, в настоящее время, для большинства русских охотников, но не могу, тем не менее, не признать, что, по красоте головы и силе чутья, она не имеет себе равных, а потому для вывода новых хороших пород положительно необходима. Есть-ли и будут-ли у нас такие охотники, которые съумели-бы воспользоваться, как следует, этим прекрасным материалом – это еще вопрос, но что французские легавые, эта самая старинная порода легавых, по многим своим природным качествам, повторяю, незаменима, как материал, которым с уменьем можно и должно пользоваться – это уже не вопрос, а дело решенное. Не даром англичане так сожалеют, что прежних собак не могут достать и во Франции. Если-же их нет и там, то неудивительно, что они становятся редкостью у нас. Слово «легавая» потеряло у нас даже прежний смысл и значение: теперь к этому отделу обыкновенно причисляются всякие гладкошерстные ублюдки с толстым хвостом и длинными ушами. 

На здешней выставке французских легавых, например, таких, какими на 1-ой очередной выставке были собаки г. Навацкаго, а на 3-й Аякс Киреевскаго – не было ни одной. Почти все собаки, выставленные за французских, были помесями пойнтера с французскими, с преобладанием крови последних, и только. Том и Бекас г. Галлера, как я уже упоминал в каталоге, очень напоминают гончих Saintonge (См. «Ж. Ох.» 1877, сентябрь) и составляют, по всей вероятности, помесь этих собак с какой-нибудь породой французских. Обе собаки очень недурны, портит их несколько крючковатый, хотя и тонкий прут. Но в общем они выглядят породистыми и типичными собаками, и странно что эксперты не нашли их достойными никакой награды. По моему мнению, они были не хуже получивших серебряные медали Нормы и Данте, французских черно-пегих пойнтеров г. Аванцо, о которых москвичи могут составить себе некоторое понятие, так как обе они происходят от суки Нормы г. Аванцо (московскаго), бывшей на 2-й очередной выставке и получившей бронзовую медаль. И Норма, и Данте очень похожи на свою мать, только гораздо крупнее и крепче сложены; ноги у них безукоризненны, чисто пойнтериные, но хвосты толсты и нехороши; головы не особенно красивы и глаза невелики, вообще голова не типична. Надо полагать, что московские эксперты, более взыскательные, чем петербургские, дали-бы им не серебряные, а только бронзовые медали. Как-бы там ни было, эти 4 собаки были лучшими легавыми выставки, не считая маркловских. 

Маркловки, благодаря выставкам и бесконечным спорам, ни к чему, следует сознаться, не приведшим, снова обратили на себя внимание охотников и видимо входят в моду, так что теперешние, так наз. «маркловки», лет через десять вытеснят, чего доброго, все другие породы легавых. Это тем вероятнее, что они все таки лучше и пригоднее для охоты, чем прочие легавые, не выключая даже и французских пойнтеров. Споры о ладах, достоинствах и недостатках маркловок, правда, не вырешили того вопроса, из-за которого они были подняты, – вопрос о их происхождении и пригодности остался все еще открытым; но они несомненно познакомили охотников с типом маркловских собак, с их складом и формами. Нельзя того-же сказать об охотниках петербургских, то есть о тех собственно, которые были на выставке любителей экспонентами и экспертами маркловок. (О прочих, я конечно, говорить не смею). Они показали на деле, что споры о маркловках. В продолжении целых 2, даже 3 лет занимавшие всех ружейных охотников, для них прошли совершенно бесследно. Сколько раз, например, повторялось, что маркловки отличаются своей треугольной головой и плоским лбом, что это длинномордая и острорылая собака – и что же? помянутые петербургские охотники, в простоте душевной, выказали свое полное незнание этих главных признаков маркловок, отличающих их от всех других собак, и нашли идеальную «*настоящую маркловку в Диане г. Лихардова *), которой и присудили высшую награду – золотую медаль. Диана, приведенная на выставку за три дня до её окончания, действительно замечательно красивая сука, очень рослая, складом туловища, а также цветом шерсти, действительно маркловка, – хотя грудь у неё и немного широка и сама она несколько коротка для кровной маркловки. Но такой красивой головы – головы старинного чистокровного французского брака, – никогда не имела маркловка. Широкий и очень крутой лоб, огромные, круглые, темные, на выкате глаза, тупое, хотя и не короткое, рыло, заметно съуженная у лба переносица, длинные тонкие уши трубкой – вот голова Дианы. Я не говорю здесь о том, что Диана не хороша: это совсем другой вопрос. Дело в том, что она не настоящая, не кровная, если хотите улучшенная, но, повторяю, все-же не кровная маркловка; маркловка не может и не должна иметь такой красивойголовы. Следовательно, Диана могла еще, в качестве красивой собаки, получить серебряную медаль, но не должна была получить золотой, потому что никто, никогда и нигде не выдавал высших наград беспородным собакам, будь они хоть даже неописанной красоты. В таком случае, известной всем москвичам и возбудившей так много толков и пререканий, красавице сучке Коре г. Киреевскаго, бывшей на первой очередной выставке, совместившей в себе все лучшие достоинства французской легавой, пойнтера и маркловки, следовало бы выдать не золотую, а уж какую-нибудь бриллиантовую медаль. Она была несравненно ладнее и наряднее Дианы, и вполне безупречна, чего про последнюю сказать никак нельзя. Но все-же она очень красива. Откуда происходит эта замечательная собака, неизвестно; можно наверное только сказать, что она куплена в Москве, но вряд ли у г. Лопухина, как это мне передавали; собаки г. Лопухина хорошо известны и гораздо более подходят к чистым маркловкам. 

Много породистее Дианы был другой представитель маркловок – Дружок, от собак И. И. Сарачева, принадлежащий Его Высочеству Великому Князю Николаю Николаевичу Младшему и бывший на 2-й очередной выставке, на которой он не был подвергнут экспертизе. Хотя г. Корш, в своем описании выставки, считает его лучше Трезора г. Сарачева, получившего бронзовую медаль на той же выставке, но я не разделяю этого мнения и полагаю, что своими ладами Трезор гораздо более приближается к старинным маркловкам, чем Дружок. Таких собак как Флейта г. Лопухина (2-я очередная выставка), затем Корсар г. Всеволожскаго, всего ближе подходивший к портрету Оскара, (Основский: «Замечания московского охотника на ружейную охоту с легавой собакой») и не получивший награды на 2-й очередной выставке только потому, что был приведен в последние дни её, вследствие чего и не подвергся экспертизе – и, наконец, как Корсар г. Головина, издохший на 3 й выставке, на выставке любителей не было и в помине, так что Дружок бесспорно был на ней лучшим представителем маркловок и во всяком случае более заслужил свою серебряную медаль, чем Диана свою золотую. Арам г. Козлова, правда, крупнее Дружка и выше на ногах, но голова и уши у него хуже, грудь несоразмерно, можно сказать, безобразно широка, между тем, как зад слаб. О Черкес г. Вейнберга говорить не стоит: он очень похож на моего Барона (2-я очередная выставка), пожалуй, еще хуже.Описание отдела легавых я закончу несколькими словами о так называемых испанских двуносых пойнтерах и их ублюдках, которые были на выставке и которых вернее было бы, может быть, поместить в отделе пойнтеров. Фингал С. В. Козлова, уведенный, кажется, на 3-й или 4-й день выставки, не подвергался экспертизе. Положим, что я имел довольно смутное понятие об этой, очень редкой у нас породе, но, судя по описаниям и по рисункам, я думаю, что Фингал типичная и ладная собака, так что наверное был бы премирован. (Фингал среднего, скорее большого роста, ладами и формой головы напоминает кофейно-пегих пойнтеров, так же короток, высок на ногах, но много грубее и тяжелее. Что придает особое выражение и, сказать откровенно, безобразит испанского пойнтера – это раздвоенное по всей длине чутье, получающее, таким образом, вид двух спаянных трубок **). 

Как говорят, испанские пойнтера есть, или, по крайней мере были еще у здешнего охотника, г. Кнорринга, который выписал их из заграницы. Кажется, от его-то собак и гордона происходят бывшие на выставке Нива г. Чекини и Макс г. Эбергардта, получившие серебряные медали. Это весьма оригинальные, действительно, собаки: черные с подпалинами, с головами испанских пойнтеров; обе они небольшого роста, особенно сука, и в общем довольно складны. Но, глядя на них, невольно становишься в тупик и недоумеваешь, для чего собственно производилось такое странное скрещивание и на каком основании оно поощряется выдачей медалей? Ублюдков у нас и без того очень много, а испанские пойнтера давно сданы в архив, так как имели нижнее чутье, постоянно резали свои безобразные носы и очень скоро утомлялись. На 3-й очередной выставке обращал тоже на себя всеобщее внимание ублюдок гордона с черным пойнтером, очень складный и красивый черный кобель с подпалинами; но такая помесь еще может иметь будущность – и представляет действительный интерес для охотников, так что желательно видеть и дальнейшие опыты подобного скрещивания. Но и эта собака не получила никакой премии, и совершенно справедливо, так как неизвестно еще, что из неё выйдет и каких щенков она даст. По моему мнению, такие ублюдки в первом поколении могут получать только похвальные отзывы – для поощрения владельцев к произведению дальнейших опытов; медали же должны выдаваться только определившимся, чистокровным породам. Не­ которые охотники требуют для таких помесей образовать особый отдел, т. е. отдел помесей; такое требование вполне основательно, но у нас учреждение подобного отдела слишком еще преждевременно: это поощрило бы только охотников к разведению ублюдков, и без того слишком многочисленных, потому что к серьезным экспериментам скрещивания способны пока лишь немногие, дельные охотники, а большинству следует еще поучиться, как правильно вести и сохранить в чистоте имеющуюся уже хорошую и пригодную для дела породу. Вот почему я и нахожу, что Нива и Макс получили серебряные медали совершенно незаслуженно уже и по высказанным мною причинам, но они, вдобавок, еще и сами-то по себе далеко не безукоризненны. Будь в день экспертизы Фингал г. Козлова – такой ошибки гг. эксперты, конечно, не могли бы сделать, потому что тогда необходимо пришлось бы дать Фингалу уж золотую медаль, а это было бы очевидною нелепостью. 

Один только отдел охотничьих собак был на Петербургской выставке лучше, чем на московских, именно отдел духовых собак. Москвичи видели таковых лишь на 2-й очередной выставке, но и то выставленные тогда г. Рабенеком Жучек и Арабка больше походили на обыкновенных дворняшек и очень мало на настоящих лаек. Совсем обратное представляли из себя лайки, бывшие на выставке любителей. Замечательно хорош, получивший серебряную медаль, Поймайка Его Высочества Николая Николаевича Младшего, родом из Восточной Сибири. Волчья кровь сказывается в нем, начиная с головы и кончая цветом шерсти; среднего, даже скорее небольшого роста, с пушистым хвостом, загнутым, как и следует быть, крючком кверху и немного на сторону. Поймайка необыкновенно типичен. Олонецкие лайки г. Эбергардта тоже типичны, но тип их иной: они скорее лисьего, чем волчьего склада. Это особенно заметно на голове Шарика, г. Дица, кобеля породы архангельских духовых собак, получившего бронзовую медаль, Сука, выставленная вместе с ним, не получила ничего. 

О гончих много говорить не стоит, так как кроме, стаи гончих (золотая медаль) в 30 собак и двух смычков июльских (серебряная медаль) Его Величества, затем, одного смычка такс (серебряная медаль) Его Высочества Николая Николаевича Младшего, не было ни одной, хотя-бы только сносной, гончей. Стая гончих Его Величества, часть которой (5 смычков) была на 3-й очередной выставке, составляла лучшее украшение петербургской выставки. Стая подобрана была действительно на славу и вряд-ли у частного лица может теперь найтись подобная. Головы у всех почти одинаково сухи, ноздри широки, глаза большие выпуклые, как-бы налитые кровью; ноги сухие, крепкие, тело мускулистое. Нельзя однако не заметить, что уши у них немного коротки и толсты, и гон не прямой, а завертывается кольцом, иначе сказать, гончие эти крутогоны – качество излюбленное доезжачими, но не одобряемое настоящими охотниками. Все выжлецы очень рослы, особенно Крутило. Лучше всех выглядит Бахар, но и кроме его можно найти не один даже смычок, который бы удовлетворил требованиям самого строгого псового охотника – Гораздо хуже польские гончие Его Величества: они вообще сыроваты и с мясистыми головами, – Из двух такс Его Высочества следует отдать предпочтение Мильке, бывшей на 2-й очередной выставке; она гораздо породистее Дика-. голова у неё много суше, ноги правильнее, т. е. кривее; только глаза у Дика лучше: у суки они болят и несколько гноятся. – О гончих Общества Гостомилицкой охоты нельзя прибавить ничего к тому, что сказано мною о них в общем списке собак. На серебряную-же медаль, выданную им, я собственно смотрю, как на любезность, которую обыкновенно одно общество оказывает другому. Но самому-то Обществу Гостомилицкой охоты, по моему мнению, не следовало-бы выставлять такую дрянную, сбродную стаю, из которой даже ни одна гончая, взятая в отдельности, не может быть названа хорошей. 

О борзых-же я не могу сказать многого, главным образом, по той причине, что не считаю себя в них компетентным судьей. Но в одном из ближайших NoNo журнала, я постараюсь сообщить подробности о борзых Его Величества, со слов одного компетентного в деле охотника, обещавшего съездить со мной для этой цели в Гатчину, где, как известно, находится вся Царская охота. Борзые-же частных лиц, за исключением собаки, принадлежащей г. Дицу, ничем особенно не выдаются, так что и сказать об этих посредственностях нечего, хотя-бы даже и знатоку борзых. А теперь я укажу только на некоторую неправильность экспертизы и недоразумения, отсюда возникающие. Не понимаю я, например, почему Любезный Его Императорского Величества, получивший на 1-й очередной выставке, (хотя вместе с Лебедем и Чародеем) золотую медаль, на этой выставке ничего не получил, между тем как это, бесспорно, если не самая лучшая, то, во всяком случае, одна из самых лучших и породистых борзых во всей охоте Его Величества. Предположить, что господа эксперты не дали Любезному никакой награды на том основании, что он уже имел ее нельзя, потому что, во-первых, медаль была выдана не ему собственно, а всей своре, во-вторых-же, потому, что Хищный Его Высочества Николая Николаевича Младшего получил вторично серебряную медаль, точно так-же и Отлика (от Вихры и Наяна С. С. Кареева) г. Дица, получившая на 3-й выставке большую серебряную медаль, па Петербургской удостоилась получить золотую. Следовательно, причина не та. Вообще экспертиза велась крайне неправильно, и Общество Любителей Охоты, как видно, нисколько не поинтересовались узнать предварительно, какие правила были выработаны для выставок вообще и для русских в особенности, хотя последние, выработанные охотниками на съездах Императорского Общества Охоты, отнюдь не составляли секрета этого Общества, а были, напротив, напечатаны в его журнале во всеобщее сведение охотников. Таким образом, эти правила сделались общим достоянием; следовательно, принанимая во внимание это обстоятельство, Обществу Любителей не может служить оправданием новизна дела. (Подробнее я скажу об этом однако в следующей статье, так как это прямого отношения к настоящей статье не имеет). Не потрудилось также Общество Любителей выработать какие-либо свои собственные, строгие и определенные правила, а просто ограничилось тем, что назначило четырех экспертов, из своих членов, а остальных пригласило. Весьма многочисленные охотничьи Общества и кружки, неизвестно из каких побуждений, не приняли приглашения Общества Любителей Охоты принять участие в экспертизе и не прислали своих депутатов. Председательство в Комиссии принял на себя Его Императорское Высочество Николай Николаевичъ Младший. 

Всех экспертов было, выключая Его Высочество, только 8; число крайне недостаточное для экспертизы всех четырех отделов, на которые были разделены собаки. Вероятно, по причине малочисленности, комиссия экспертов и не была разделена на отдельные секции. Трудно, однако-же представить себе, чтоб были такие знатоки, которые одинаково хорошо знали-бы толк во всех породах собак, подружейных, борзых и гончих. Большая неправильность заключалась еще в том, что многие из экспертов были прямыми или косвенными экспонентами, что, как известно противоречит всем правилам выставок. Эксперты-экспоненты, правда, не участвовали в оценке своих собак, но это нисколько не уничтожает неправильности, потому что, напр., если из числа двух экспертов, ценителей борзых, выключить имеющих непосредственное отношение к Царской Охоте, Обер-егермейстера кн. Трубецкого и г. В. Н. Дица, то остается только недоумевать, кто-же премировал собак Его Величества. В крайних случаях, когда экспоненты выбирались в эксперты, как на московских выставках было с Н. А. Болдаревым и ГИ. А. Квасниковым, эти господа вовсе отказывались от премирования своих собак. – Наконец, последняя неправильность экспертизы – в том, что осматривались только немногие, заранее намеченные собаки и в том, что оценка собак по баллам, окончательно принятая псовыми охотниками на московских выставках и для борзых почти необходимая,- здесь вовсе не применялась. Что экспертиза отличалась большой небрежностью, это очевидно из того, что для одних выписных собак медали заменялись похвальными отзывами, другим же, тоже выписным, выдавались медали. Особенно небрежно производилась экспертиза сторожевых и комнатных собак, к краткому описанию лучших экземпляров которых мы и переходим.

Отдел сторожевых и комнатных собак можно разделить на следующие главные породы: 1) пуделя; 2) овчары; 3) с.-бернардския; 4) водолазы; 5) доги; 6) бульдоги; 7) терриеры; 8) моськи; 9) кинг-чарльзы; 10) болонки и 11) шпицы. 

Из числа выставленных 6-ти пуделей лучше всех был белый пудель г. Мравинскаго Люмп, очень крупный кобель 5 лет, с замечательно хорошими глазами и в большом порядке. Несмотря на то, что Люмп родился в Вене, комиссия экспертов присудила ему не похвальный отзыв, а серебряную медаль. Гораздо хуже и мельче Люмпа тоже белый кобель Том, г. Гужона, удостоенный бронзовой медали. Бронзовая медаль, по всей справедливости, присуждена также Левке, испанскому черному пуделю 3 л. г. Вонлярлярского, хотя и небольшому, но очень красивому кобелю, с замечательно длинными, тонкими и правильными завитками. Из других пуделей можно упомянуть только о Неро г. Гериота; это очень маленький пуделёк темно-гаваннаго цвета, как бы с проседью, и очень мелкими завитками. К пуделям пожалуй можно отнести и Карлушку, карлика-пуделя г. Вонлярлярскаго, необыкновенно красиваго пуделя-болонку. Карлушке присуждена серебряная медаль. 

Овчарок было выставлено только пять, считая в том числе и Глео, шотландскую овчарку г. Мастермака, на которую, кажется, никто не обратил внимания, тогда как она вполне его заслуживала, потому что от примеси этой породы к черным сеттерам образовалась порода модных сеттеров-гордонов. Глео – очень красивая и складная собака черного цвета с подпалинами, небольшого роста, остромордая и с пушистым хвостом. Это едва-ли не единственный экземпляр этой породы в России, без сомнения, выписной. Очень жаль, что он не получил никакой награды, которой вполне бы заслуживал. Из четырех русских овчаров лучше всех Чубан (3 осен.) и Лютра (2 осен.) Его Высочества Николая Ни­ колаевича Младшего; Чубан уже был на 2-й очередной выставке. И кобель, и сука очень породисты, хотя не очень велики ростом и в большом беспорядке. Они получили серебряные медали. Недурен также овчар г. Гребенки, с очень хорошими глазами, но малый ростом. 

С.-Бернардских собак, большею частью ублюдков и близких к ним пород было выставлено 10. Из ублюдков назовем Цезаря II. К. Левенберга, большого палевого кобеля, ублюдка С.-Бернардской с овчаркой. Он довольно близок к Нимроду г. Дитборна, леонбергской породы, почему надо полагать, что он помесь овчарки с этой последней породой. Из настоящих С.-Бернардов лучше всех Норка, белая в завитках сука с черной головой г. Голубцова, получившая серебряную медаль. Недурен также Лео, щенок 1О¹/₂месяцев, г. Кашменскаго, выписанный из Германии, и кобель князя Васильчикова, похожий на Норку. Остальные экземпляры все ублюдки или с водолазами, как Неро г. Аркузена, Норма г. Корфа, Обри г. Альванга, или даже с Датским догом, как Тигр г. Маслоковича. 

Немного меньше было водолазов, именно 6, но из них стоит упомянуть только об Рауле, г. Фуллока, огромном черном кобеле 6 лет, более 8 вершков ростом с громадной головою – напоминающем вообще более медведя, чем собаку. Если не ошибаюсь  – он выписной, однако ему дана серебряная медаль. 

Доги, особенно датские, начинают, видимо, вытеснять у нас меделянок, которые теперь сделались большою редкостью. Кроме двух десятимесячных, еще не вполне сложившихся, щенков Императорской охоты, которые, судя по головам, не обещают, многого и ближе к мастифам, чем к настоящим меделянкам, – на выставке была только одна меделянка, именно Грубиян, Его Высочества Николая Николаевича Младшего. Собака очень породиста, с замечательно хорошей головой, довольно рослая, но несколько слабозадая – порок впрочем общий всем этим собакам, постоянно содержащимся на цепи. Грубиян родом из Орловской губ., 3-х осеней. Ему присуждена золотая медаль, вероятно на том основании, что это порода охотничья, что, впрочем, теперь в особенности, более нежели сомнительно. Из мастифов был только один желтый кобель, Лео, г. Томаса, довольно нескладный и непородистый, и тоже нечистокровная сука 5 лет г. Вонлярлярскаго, с 11 разношерстными щенками. 

Догов очень много: 13 датских и 8 ульмских, в том числе 3 щенка. Из датских лучше всех несомненно Мерлин, палевой кобель 5 лет барона Кусова, от собак В. Н. Чебышева, самая большая (19 вершк.) собака из всем бывших на выставке, замечательно складная, крепкая и безукоризненная во всех отношениях, так что надо только удивляться почему серебряную медаль получила не она, а Вольтер г. Племянникова, старый кобель, не представлявший ничего особенного. Мерлину дали только бронзовую медаль, также как муругому Тигру г. Самойлова и Дине, суке мышиного цвета, 2 лет, г. Ренни. Из других догов заслуживает некоторого внимания довольно красивый, но слабозадый серый кобель с коричневыми пятнами Милорд фон Нотбека и замечательный своей непомерной толщиною, белый кобель Гобарт, 11¹/₂ месяцев г. Андреевского, похожий скорей на свинью, чем на собаку. Последнего я впрочем только и отмечаю за его безобразную, непозволительную, уродливую толщину. 

Породистых ульмских догов не было вовсе. Лучше всех был серый черно-крапчатый Туман, 9-ти месячный, очень красивый и рослый щенок, принадлежащий г. Гуку; затем Грейф, выставленный г. Лихачевым с 3 десятимесячными щенками, не обещающими впрочем ничего хорошего. Грейф получил похвальный отзыв. Очень хорош, лучше Грейфа, ульмский дог выставленный г. Ксантеном, выписной из Германии; не получил однако ничего. 

Из 9 выставленных бульдогов, только два могут назваться кровными: Джуди и Тоби г. Кунингама, оба выписные из Англии, что не помешало им, как и многим другим комнатным собакам, получить медали. Особенно хорош Джуди — белый шотландский бульдог, весьма небольшого роста, но очень складный и как бы вылитый из стали. Ему присуждена серебряная медаль. Другой бульдог, получивший бронзовую медаль, желтый кобель Тоби, гораздо крупнее, но во всем прочем значительно уступает Джуди. Остальные бульдоги не представляли ничего особенного, за исключением только Боя, муругого, замечательно уродливого кобеля г. Лихачева, с сильно выдавшейся вперед нижней челюстью, более похожего на гориллу, чем на бульдога. Впрочем очень многие придерживаются весьма странного мнения, что чем безобразнее бульдог, тем он породистее и ценнее. 

Многочисленнее, но еще хуже был отдел мосек, которые все помещались, вместе с другими комнатными собачонками, посредине манежа, в клетках. Эта излюбленная порода наших тетушек и бабушек видимо отживает свой век, и породистую моську можно отыскать разве лишь в Москве. Лучше прочих «.Мося» г. Ренни и Пулотт г. Пенара, – и они все-таки далеко уже не прежние моськи. Медаль, именно серебряную, получил только Дик моська г-жи Гелгуд, но медаль эта присуждена совершенно незаслуженно: не говоря о том, что Дик выписан из Берлина, он, к тому-же, положительно хуже всех прочих мосек. 

Всего более представителей на выставке имел отдел террьеров, в своих многочисленных подразделениях. Выставлено было 19 этих модных комнатных собак, в том числе из гладкошерстных: 2 бультеррьера, породы, образовавшейся от примеси крови бульдога, – 7 фокс-террьеров (от примеси Fox­ hound), 3 тай-террьера, самые микроскопические собаченки; – из длинношерстных: 2 шотландских (скоч-террьеры) и 3 крысоловки. Настоящих террьеров однако не было. Из буль-террьеров. (Том, кобель 1¹/₂года и сука Муфа, 10 месяцев) выставленных г. Вицем, кобель был значительно лучше сучки, но оба не замечательны. Из фокс-террьеров лучше всех и породистее сука Нелли и кобель Джерри, оба принадлежащие г. Ферри. Первая получила серебряную, второй бронзовую медаль. Это небольшия, но очень стройные собаки белой масти с черными отметинами и подпалинами, как и почти все фокс-террьеры, которые, заметим кстати, очень распространены в Петербурге; ублюдки их встречаются здесь чуть не на каждом шагу. Из тай-террьеров лучший экземпляр был Тип г-жи Гелгуд, купленный в Америке и… и получивший серебряную медаль. Это черный кобелек, 2 лет, величиной с котенка и весом, кажется, около 2 фунтов с небольшим, остромордый, крутолобый, с большими глазами на выкате. Прочие два тай-террьера (г. Атрыганьева и Гранфельдта) значительно превосходили Типа величиной. Что касается шотландских террьеров, то оба – Данди г. Милена и Джак г. Гериота, получили по бронзовой медали, хотя Джак, по моему мнению, гораздо лучше Данди. – Крысоловки не представляли решительно ничего особенного. —Белых итальянских шпицев было выставлено 6 (не считая 4 щенков при суке г. Чуйкова). Из них не было ни одного экземпляра, заслуживающего внимания. Почти все они имели слишком грубую шерсть и небольшие, «подопрелые» глаза; лучше всех были Дупетто и Рагоцина, сука и кобель князя Барятинскаго, вывезенные из Рима и получившие по бронзовой медали. 

Из девяти болонок не было также ни одной сносной. Две болонки г. Рябчикова представляли даже несомненных ублюдков от крысоловки. 

Наконец, из трех кинг-чарльзов – один черный кобелек 1¹/₂ года, барона фон-дер-Рекке, продававшийся за 300 р., своей остренькой мордочкой и кривыми ногами изобличал примесь крови таксы и не стоит не только 300, а даже и 3 рублей. Гораздо лучше были два желтые кинг- чарльза, неизвестного владельца, очень небольшие ростом, хотя и у них не вполне правильные головы и короткие уши. 

В заключение нашего, и без того длинного, описания выставки скажу несколько слов о различных принадлежностях охоты и других предметов, бывших на выставке. Ружейный магазин Раймерса выставил довольно большое количество ружей, патронташей, свистков и т. п., но так как все эти вещи находятся в любом магазине, то об них не стоит и говорить. Я полагаю даже, что подобная торговля ружейными принадлежностями не имеет никакого смысла и совершенно излишня. Другое дело, выставка старинного и редкого оружия. Таких ружей было впрочем немного. Из них обращала на себя внимание небольшая коллекция г. Малыхина из Варшавы, заключавшая в себе следующие ружья: 1) Охотничье ружье Яна III Собиесского (1696 г.), из кабинета короля Станислава-Августа – турецкое или, вернее, персидское длинноствольное, с недамаскированными однако стволами, с золотой насечкой и костяными инкрустированными львами и собаками на ложе. Оно продавалось за 700 р. 2) Ружье-револьвер Яна III Собиесскаго (тоже из кабинета короля Станислава-Августа) – очень тяжелое ружье с тремя переворачивающимися стволами и тремя полками; продавалось за 500 р. 3) Шведская пищаль времен Густава – Адольфа, с очень коротким и прямым ложем и курками странной формы, продававшееся за 150 р. 4) Старинный дробовик такого же типа, как и первое, но с простой отделкой (450 р.); наконец 5) Четырехствольное ружье Шустова с передвижными стволами. – Кроме того, некоторое время было выставлено П. А. Левенбергом двухствольное, очень хорошее ружье, с азиатскими стволами, заряжающееся с казенной части. 

Из чучел, бывших на выставке, стоит упомянуть о медведе и волке замечательной величины и о барсе, продававшемся очень дешево, кажется за 85 р., вероятно потому, что у него был вставлен череп рыси. К сожалению, имена их владельцев не были у меня записаны. Чучел вообще было очень немного и девять десятых их принадлежали известному московскому препаратору Лоренцу, который отличается замечательной чистотой и изяществом своей работы, но все-таки уступает в этом г. Андриевскому, занимающемуся набивкой чучел из любви к искусству. Г. Андриевский, преподаватель гимназии в Петербурге, как сообщили мне уже давно, обладает замечательной, единственной в России, если не в целой Европе, коллекцией выродков птиц, особенно дичи, и очень жаль, что гг. охотники не имели удовольствия видеть это действительно редкостное собрание. Чучела г. Лоренца, изображавшие частью различные группы охотничьих птиц, частью отдельных животных, были распроданы в первый же день выставки. – В последние дни выставки, неподалеку от пирамиды с чучелами была разложена на столах небольшая коллекция (около 50 видов) яиц, в 6 ящиках, принадлежащая г. Холодовскому. Большая часть гнезд и яиц хорошо сохранены и почти все определения их верны )*. 

Выставка, не смотря на свою несвоевременность, посещалась довольно усердно, хотя не было тесно, за исключением только воскресенья, 12-го мая. Охотники совершенно терялись в массе праздношатающейся публики, и их почти не было ни видно, ни слышно. Не было оживленных споров, все было тихо, смирно и, по правде сказать, очень скучно. Даже собаки вели себя чинно и почти не выли и не лаяли. В последний день играла даже конно­гвардейская музыка, и собаки ей совсем не аккомпанировали, так что опыт этот увенчался, сверх ожидания, полным успехом. 

Московские выставки заканчивались обыкновенно волчьими садками, т. е. испытаниями злобности борзых; петербургские-же охотники, за неимением борзых, ограничились, хотя и оригинальной, но зато и совершенно бесполезной забавой – травлей крыс. Сказать что-нибудь об этой травле я не могу, так как не присутствовал на этом любопытном зрелище; интересующиеся им могут найти подробное описание этой травли, заимствованное из газет, в конце этой книги, в отделе смеси. Не могу однако не высказать, что эта чисто английская забава вовсе излишня, чтоб не сказать более: у нас все крысоловки, как дамские собачонки, имеют вполне мирное назначение, и никто еще не употреблял их в России для ловли крыс на воле. Во всяком случае, забава эта недостойна настоящих охотников и может быть поставлена в уровень с петушьими и гусиными боями, которые давно запрещены полицией и преследуются законом. 

*) В каталоге эта собака значится принадлежащей г. Голубцову, как о том ошибочно гласила бывшая у собаки надпись.

**) Породу эту никак не следует смешивать съ курляндскими двуносыми, как это делают многие охотники. Представителями последней могут служить

Последующая часть. Предыдущая часть

---

---

Поделитесь этой статьей в своих социальных сетях.