Как-то почитала биографию Николая Лескова, великого русского писателя. Так вот сестра его матери была замужем за богатым англичанином, который был очень образован, интересовался различными изобретениями, старался вводить различные европейские нововведения и изобретения в России, начинал со своих крепостных, был очень успешен. К нему ездили государственные и государевы чиновники. Иногда появлялись курьёзы, так, например, именно дядя Лескова построил для своих крестьян кирпичные дома, и именно его крестьяне пустили слух, что кирпич «не дышит», а жить нужно только в деревянных. Причём деревню, где построили кирпичные дома, крепостные крестьяне превратили в отхожее место. Запах стоял жуткий. Именно его крестьяне отказались пахать новейшими железными плугами, мотивирую тем, что Россия даёт больше зерна чем Европа, а значит её орудия лучше. Николай Лесков часто в своих произведениях описывал «опыты нововведений» дядюшки. Он не понаслышке знал разницу менталитетов России и Англии. Может стоит к нему прислушаться?
Сегодняшняя ситуация с английскими легавыми напоминает, мне кажется, забытого «Левшу (СКАЗ О ТУЛЬСКОМ КОСОМ ЛЕВШЕ И О СТАЛЬНОЙ БЛОХЕ)».
В кратце где-то так:
Вот так блоха попала к русскому государю Александру Павловичу:
«Но только пришли в самую последнюю комнату, а тут стоят их рабочие в тужурных жилетках и в фартуках и держат поднос, на котором ничего нет. Государь вдруг и удивился, что ему подают пустой поднос.
— Что это такое значит? — спрашивает; а аглицкие мастера отвечают:— Это вашему величеству наше покорное поднесение.
— Что же это?
— А вот, — говорят, — изволите видеть сориночку?
Государь посмотрел и видит: точно, лежит на серебряном подносе самая крошечная соринка. Работники говорят:
— Извольте пальчик послюнить и её на ладошку взять.
— На что же мне эта соринка?
— Это, — отвечают, — не соринка, а нимфозория.
— Живая она?
— Никак нет, — отвечают, — не живая, а из чистой из аглицкой стали в изображении блохи нами выкована, и в середине в ней завод и пружина. Извольте ключиком повернуть: она сейчас начнет дансе танцевать. Государь залюбопытствовал и спрашивает: — А где же ключик? А англичане говорят: — Здесь и ключ перед вашими очами.
— Отчего же, — государь говорит, — я его не вижу?
— Потому, — отвечают, — что это надо в мелкоскоп. Подали мелкоскоп, и государь увидел, что возле блохи действительно на подносе ключик лежит.
— Извольте, — говорят, — взять ее на ладошечку — у нее в пузичке заводная дырка, а ключ семь поворотов имеет, и тогда она пойдет дансе…
Насилу государь этот ключик ухватил и насилу его в щепотке мог удержать, а в другую щепотку блошку взял и только ключик вставил, как почувствовал, что она начинает усиками водить, потом ножками стала перебирать, а наконец вдруг прыгнула и на одном лету прямое дансе и две верояции в сторону, потом в другую, и так в три верояции всю кавриль станцевала.”
Скончался государь Александр Павлович, шкатулка с блохой перешла государю Николаю Павловичу.
«Император Николай Павлович поначалу тоже никакого внимания на блоху не обратил, потому что при восходе его было смятение, но потом один раз стал пересматривать доставшуюся ему от брата шкатулку и достал из нее табакерку, а из табакерки бриллиантовый орех, и в нем нашел стальную блоху, которая уже давно не была заведена и потому не действовала, а лежала смирно, как коченелая.Государь посмотрел и удивился. — Что это еще за пустяковина и к чему она тут у моего брата в таком сохранении!
Придворные хотели выбросить, но государь говорит:
— Нет, это что-нибудь значит.
Позвали от Аничкина моста из противной аптеки химика, который на самых мелких весах яды взвешивал, и ему показали, а тот сейчас взял блоху, положил на язык и говорит: «Чувствую хлад, как от крепкого металла». А потом зубом ее слегка помял и объявил: — Как вам угодно, а это не настоящая блоха, а нимфозория, и она сотворена из металла, и работа эта не наша, не русская. — Государь велел сейчас разузнать: откуда это и что такое означает? Бросились смотреть в дела и в списки, — но в делах ничего не записано. Стали того, другого спрашивать, — никто ничего не знает. Но, по счастью, донской казак Платов был еще жив и даже все еще на своей досадной укушетке лежал и трубку курил. Он как услыхал, что во дворце такое беспокойство, сейчас с укушетки поднялся, трубку бросил и явился к государю во всех орденах. Государь говорит: — Что тебе, мужественный старик, от меня надобно? А Платов отвечает:
— Мне, ваше величество, ничего для себя не надо, так как я пью-ем что хочу и всем доволен, а я, — говорит, — пришел доложить насчет этой нимфозории, которую отыскали: это, — говорит, — так и так было, и вот как происходило при моих глазах в Англии, — и тут при ней есть ключик, а у меня есть их же мелкоскоп, в который можно его видеть, и сим ключом через пузичко эту нимфозорию можно завести, и она будет скакать в каком угодно пространстве и в стороны верояции делать. Завели, она и пошла прыгать, а Платов говорит:
— Это, — говорит, — ваше величество, точно, что работа очень тонкая и интересная, но только нам этому удивляться с одним восторгом чувств не следует, а надо бы подвергнуть ее русским пересмотрам в Туле или в Сестербеке, — тогда еще Сестрорецк Сестербеком звали, — не могут ли наши мастера сего превзойти, чтобы англичане над русскими не предвозвышались.
Государь Николай Павлович в своих русских людях был очень уверенный и никакому иностранцу уступать не любил ….
Далее Царь поручает атаману Платову отвезти блоху тульским оружейникам и объясняет зачем:
«— Это ты, мужественный старик, хорошо говоришь, и я тебе это дело поручаю поверить. Мне эта коробочка все равно теперь при моих хлопотах не нужна, а ты возьми её с собою и на свою досадную укушетку больше не ложись, а поезжай на тихий Дон и поведи там с моими донцами междоусобные разговоры насчёт их жизни и преданности и что им нравится. А когда будешь ехать через Тулу, покажи моим тульским мастерам эту нимфозорию, и пусть они о ней подумают. Скажи им от меня, что брат мой этой вещи удивлялся и чужих людей, которые делали нимфозорию, больше всех хвалил, а я на своих надеюсь, что они никого не хуже. Они моего слова не проронят и что-нибудь сделают.»
Платов приехал в Тулу, поговорил с мастерами, а они ответили:
« Мы, батюшка, милостивое слово государево чувствуем и никогда его забыть не можем за то, что он на своих людей надеется, а как нам в настоящем случае быть, того мы в одну минуту сказать не можем, потому что аглицкая нацыя тоже не глупая, а довольно даже хитрая, и искусство в ней с большим смыслом. Против нее, — говорят, — надо взяться подумавши и с божьим благословением. А ты, если твоя милость, как и государь наш, имеешь к нам доверие, поезжай к себе на тихий Дон, а нам эту блошку оставь, как она есть, в футляре и в золотой царской табакерочке…. Мы еще и сами не знаем, что учиним, а только будем на бога надеяться, и авось слово царское ради нас в постыждении не будет.»
Атаман Платов добавил тульским мастерам:
«-Ну, нечего делать, пусть, будет по-вашему; я вас знаю, какие вы, ну, одначе, делать нечего, — я вам верю, но только смотрите, бриллиант чтобы не подменить и аглицкой тонкой работы не испортьте, да недолго возитесь, потому что я шибко езжу: двух недель не пройдет, как я с тихого Дона опять в Петербург поворочу, — тогда мне чтоб непременно было что государю показать.»
Как все известно, блоху тульские оружейники подковали. И что в результате?
«Принцесса стала крутить ключиком, и блоха сейчас усиками зашевелила, но ногами не трогает. Александра Николаевна весь завод натянула, а нимфозория все-таки ни дансе не танцует и ни одной верояции, как прежде, не выкидывает.»
Вы спросите, почему я привела в пример эту сюжетную линию сказа? Может прислушаться к мудрости судей Великобритании по легавым собакам и действовать по принципу: стандарт породы – это не чертёж, а слова можно трактовать по-разному, а то «блоха» танцевать не будет, только усиками шевелить… Всё-таки породы выведены прежде всего не только как просто рабочие, но обладающие строго определёнными качествами – скоростью, широким поиском и выносливостью. Может прежде, чем взяться за какие-либо преобразования и устрожения, пусть это будут самые прекрасные мастера, нужно помнить, что блоха должна быть просто «очень маленькой» и «танцевать», а остальное мы додумываем сами?
Если вам нравится этот проект, то по возможности, поддержите финансово. И тогда сможете получить ссылку на книгу «THE IRISH RED SETTER» АВТОР RAYMOND O’DWYER на английском языке в подарок. Условия получения книги на странице “Поддержать блог”