За долго до открытия этой выставки, на самом деле оказавшейся каким-то базаром, где всякого жита было по лопате, и сильно напоминавшей блаженной памяти сборное воскресенье на Лубянке,— в хрониках Петербургских газет, в особенности в малой прессе, от времени до времени заявлялось, что “нам сообщают” о скором открытии Обществом соколиных охотников выставки ловчих птиц, собак и принадлежностей охоты. Открытие выставки предполагалось в конце февраля, затем в начале марта, именно третьего числа в манеже Инженерного замка, но в назначенный срок не состоялось.
Наконец, появилось объявление, что Общество соколиных охотников открывает выставку 15 марта и просит лиц, желающих экспонировать, обращаться с заявлениями к распорядителю выставки К. П. Галлеру. Спустя несколько дней появилось уже объявление несколько иное, гласившее тако: „Выставка ловчих птиц, собак и принадлежностей охоты открывается в Гимнастическом зале адмиралтейства с 15—20 марта“. Объявление заканчивалось просьбой к желающим экспонировать присылать заявления к распорядителю выставки К. И. Галлеру, члену учредителю Общества соколиных охотников. Последнее предложение было отпечатано особым шрифтом.
Многие охотники; смекнули, что тут что то неладно и по наведённым справкам оказалось, что Общество[1] соколиных охотников тут ни при чём, ибо двое из членов не согласились на устройство выставки, а, по уставу общества, решение общего собрания тогда только вступает в силу, если имеется согласие 2/3 присутствующих членов.
Таким образом, вследствие несогласия общества, пришлось объявление изменить, и вот, чтобы замаскировать дело, распорядитель нашёл возможным поместить в объявлении своё членство в обществе соколиных охотников.
Что г. распорядитель всячески скрывал от публики, что в устройстве выставки он заинтересован не единично, подтверждается следующими обстоятельствами:
- наименованием самого себя во всех объявлениях не устроителем, а распорядителем, давая этим возможность думать, что как будто он является в этом деле только лицом уполномоченным—и
- в правилах выставки печатный экземпляр которых лежит в настоящую минуту у меня на столе, не один раз повторяется Управление выставки, что прямо уже указывает о множественном числе, тогда как на самом деле этого не было, и антрепренёром был единолично г. Галлер. Само собою разумеется, что раз выставка является лишь коммерческим делом, то для успеха предприятия, в денежном отношении нужны многообещающие объявления и, действительно, выставка обещала быть интересной. Заявлялось о всевозможных предметах, не только о так или иначе относящихся к охоте, но даже объявлялось о ежедневном кормлении ловчих птиц от 2—4 часов. Последнее обещание печаталось даже красными буквами и сильно напомнило мне Зоологический (?) сад г-жи Рост, неукоснительно публикующей: «кормление диких зверей в 6 ч. вечера». Для любителей поесть заявлялось о существовании на выставке буфета Леона Нонсе.
Кроме всего этого, был пущен слух (помещён даже в газетах), что общество сельских хозяев ассигновало несколько медалей. Кстати, сказать, на этом базаре, премированным собакам и за другие экспонаты выдавались медали Общества соколиных охотников. Весьма интересно было бы знать, кто уполномочил «распорядителя» так распоряжаться общественными медалями?
Благодаря напущенному туману вышеизложенным путём, т. е. представлением выставки общественной, г. Галлеру удалось собрать собак нескольких охотников. А девять десятых было выставлено владельцами (егерями, как царской охоты, так разных обществ и частных лиц, и лицами, торгующими собаками) специально для продажи.
Как я уже говорил, выставка помещалась в Гимнастическом зале адмиралтейства, а насколько удобно это здание для подобной цели, мне пришлось говорить в отчёте о прошлогодней выставке. Благодаря отсутствию кур, гусей и т. и., гораздо меньшему количеству собак и значительно меньшему наплыву публики в рублёвые дни, простору было больше.
Круго́м стен в один ряд помещались в стойлах собаки, для которых ныне были устроены нары[2], но так скверно, что лучше бы их и вовсе не было. Дело в том, что ширина нар была очень незначительна и, кроме того, пространство между полом и нарами не было забрано досками; вследствие этого собаки забирались охотнее под нары, а на последних восседали провожатые, находившие это для себя очень удобным. За порядком на выставке никто не наблюдал, а потому это практиковалось самым широким образом.
В средине зала помещались на особых, очень высоких, помостах ловчие птицы К. П. Галлера и, кроме того, один филин; тут- же находились ястреб Коровина и лунь г. Воронина. Препараторы, гг. Билькевич, Мищенко и Попов, выставили весьма порядочно сделанные чучела птиц и зверей, за что первый получил малую серебряную, второй большую, а третий, кажется, похвальный отзыв.
Содержатель магазина В. В. Лежен, выставил целый шкаф с ружьями и принадлежностями охоты, за что и получил большую серебряную медаль. Это, я думаю, первый пример награждения содержателя магазина чужих изделий.
Г. Тилле выставил комнатные фонтаны; г. Кумберг прескверную палатку; Де-Пари цветы из перьев; г. Шаф охотничьи ножи и древнее оружие. Кстати, поставил двух рыцарей во всех доспехах, но новейшей работы.
Бронзовщик Шопен выставил 22 вещи из бронзы; как кажется большинство из них работы покойного скульптора А. И. Либериха. Все эти вещи очень хорошо исполнены и жаль только, что моделью художнику служили весьма плохие собаки.
Мулерт экспонировал аквариумами; г. Бистерфельдт какой-то скворешницей; В. Ф. Смородинов охотничьими принадлежностями, весьма грубой работы; Я. Ходжейпатов перевёл свой магазин восточных изделий, от кинжала до халата включительно, на время выставки в Гимнастический зал. Г. Бух выставил старый кинжал, вернее, нож, для медвежьей охоты; г. Волков ковры и рога; г. Брабец ножницы и ножики; г. Лаврентьев открыл лавочку для продажи своего плохенького „Календаря для охотников“ и он выставил, тоже для продажи, семь штук картин охотничьего содержания, работы неизвестного художника. Картинки эти так хороши, что им самое подходящее место висеть в портерной.
Г. Фельтен, содержатель магазина картин, выставил факсимиле с акварелей известного художника Петра Соколова. Альбом этого художника настолько известен, что распространяться о нём нечего.
Полковник Ковако выставил электрическое ружьё, такие же остроги и рогатины. К довершению всей этой ярмарки фигурировал учёный скворец и какая-то особа женского пола, продававшая, не то из фарфора, не то из другого материала сделанных, гуськов и лебедей.
Как видите, я был прав, говоря, что это была не охотничья выставка, а какой-то рождественский базар, где всякого жита было по лопате. Видимо, устроитель только и заботился, чтоб было побольше всякого добра, а насколько соответствуют некоторые экспонаты, вроде халатов, гуськов, учёного скворца и тому подобное охотничьей выставке, то этим не затруднялись! Мне случайно пришлось два раза быть на этом базаре, как раз в те часы, когда до́лжно было происходить кормление ловчих птиц. И какой же афронт потерпел г. распорядитель! Из 22 птиц лишь один кречет при вабленьи шёл (на удлинённом должике) на руку сокольника. Стоявшая публика посмеивалась над усилиями К. П. Галлера привабить птицу, не обращавшую ни малейшего внимания на зов.
Невольно пришли мне на память слова многоопытного охотника С. С. Кареева, сказавшего мне на прошлогодней выставке, указывая на ловчих птиц г. Галлера: „не диво показать ловчую птицу настолько приручённую, что она смирно сидит на своём стульчаке, а показать выношенную, да хорошо притравленную — это большое уменье“. Мы видели осенью прошлого года в Петербурге, на Гаваньском поле, испытание ловчих птиц, устроенное тем же г. Галлером, где пускали со́колам и кречетам голубей с повыдерганными перьями, и, признаться сказать, были очень удивлены плохою выноской показанных птиц. А казалось бы эту птицу (голубя) они должны были бы хорошо брать, так как они и притравлены только на эту дичь, пускаемую из корзины или мешка. Нынче летом я случайно был свидетелем этой голубиной охоты, по-нашему просто садки, и видел весьма комическую беготню за не шедшим на руку со́колом[3]. Откровенно говоря, после виденных неудач, я вынес далеко не благоприятное мнение для Галлеровской охоты. Всё это очень красиво в соколятне, но в поле — далеко нет. Что же это за охота, которая ограничивается лишь травлей полудохлых голубей? Ведь за лето и осень 1883 года г. Галлер не затравил ни одной вольной, дикой птицы.
Гг. эксперты (заметьте, что среди их не было ни одного соколиного охотника, а иные так в первый раз только и видели кречетов) присудили (!) К. П. Галлеру большую золотую медаль.
Вообще, насчёт экспертизы я скажу в конце отчёта, а теперь перейду к собакам.
По каталогу безобразно составленному, значилось 119 собак, причём нумерация начиналась почему-то прямо с нумера четвёртого, но в действительности же было выставлено не более 85. Размещались собаки не по породам, а где и как придётся. Так дог сидел между сеттерами, а у пуделя — ошую (слева) находился легаш, а одесную (справа) — гордон.
Гончих не было ни одной; борзых, кажется, штук пять, из которых две принадлежали А. А. Стаховичу, одна барону Жомини; две охотнику Царской охоты Конкину; последние собаки продавались, по покупателя не нашли.
Такс было выставлено числом 8, из коих один смычек г. Якобса, — сука Диана и кобель Берман, чёрные, желто-подпалые породы немецких такс. Собаки крупные, с отличными сухими головами, хорошими глазами и ухом; ноги очень хороши, лапы тоже. Замечательно длинны. Гоны не совсем хороши. Собаки эти получили бронзовую медаль[4]. Чем руководствовались гг. эксперты, присуждая этим собакам такую малую награду — не знаю, но готов держать пари, что таких такс не только в России (где их вообще очень мало), но и в Германии надо поискать и поискать.
Барон Стандершельт выставил два смычка маленьких, тоже немецких такс; из них три суки Мэнэ, Фрина, Лэди и один кобелёк (Бергман). Две суки и кобелёк чёрные с подпалами, а одна кофейная. Все три суки помещались в одной клетке, а потому которой какая принадлежит кличка — узнать было затруднительно; каталог тоже не пояснял ничего. Суки хуже кобелька головою, ушами и ногами. Бергман же —безукоризненный экземпляр. Мне кажется, я не ошибусь, если скажу, что Бергман и одна из чёрных сук приобретены у г. Кристофль, так как таких такс, кроме него, в Петербурге не имелось. Если это верно, то кобель и сука выписаны из Германии от Отто Фридриха из Цапы, торгующего под фирмой „Цезарь и Минка“. Из всех торговцев собаками самые лучшие таксы, получающие высшие награды на выставках, — у него. Скверно одно только в выписываемых от него собаках — это постоянная, беспереводная забойка.
Серо-жёлтый кобель Валдтан, г. Папендика, представляет немецкую же таксу с примесью какой-то другой крови. Вальдман короткорыл, с нехорошими ногами и таким же гоном, по глаза, уши и колодка очень хороши. Кобель этот получил бронзовую медаль. Собакам же барона Стандершельта присуждены были малые серебряные медали. Судя же по отчёту, за всех четырёх одна медаль. Это новейший способ награждения.
На третий или четвёртый день выставки этими же экспонентами были выставлены щенки на продажу.
Сатир г. фон-Фальтина весьма скверный экземпляр, неизвестно для чего выставленный.
Представительницею духовых собак была Олонецкая лайка Олонка, принадлежащая П. П. Андрееву и получившая малую серебряную медаль. Об этой собаке я говорил уже в отчёте о прошлогодней выставке, а потому просто обойду молчанием. Всех сеттеров было выставлено 21, из них четырнадцать гордонов, или, вернее, подходящих к ним по окрасу. Красно-пегих сеттеров было выставлено два,—кобель Престу и сука Лэди, принадлежащие г. Пертель. Лэди выставлялась в прошлом году и получила похвальный отзыв, а на нынешней, кажется, ничего, что совершенно несправедливо, ибо она лучше многих soi-disant гордонов, получивших разного металла медали.
Престу хорошо сложен, очень хорошо одет, обладает весьма порядочными глазами; ноги и лапы недурны, но голова нехороша (острорыла) и перо плоховато. Он вовсе ничего не получил.
Г-жи Абрамовой Диана, темно-рыжая сука с белыми отметинами на передних ногах и груди,—лещеватая собачка с весьма плохими задними ногами, таковыми же лапами и порядочной головой, но уши и перо плохи.
При ней находились штуки три щенят и всё, сколько помнится, разных колеров. Сколько мне известно, собака эта комнатная и, должно быть, выставлялась по знакомству с устроителем базара. Происхождения Дианы неизвестного. Награды, кажется, не получила.
Сбогар темно-рыжий сеттер г. Афанасьева, продававшийся за 50 р., причём пояснялось, что собака эта дрессирована и натаскана: очень крепкая и, видимо, сильная собака. Более сказать ничего о ней не могу. Премирована не была.
Терешка г. Шведер, белый с жёлтыми пятнами кобель, про которого можно сказать, что по шерсти дана и кличка. Настоящий дворняк, продававшийся за 75 р.
Чёрных сеттеров было выставлено два: Марс и Мурзук С. Е. Воробьёва. О первом я говорил в отчёте о прошлогодней выставке, что же касается до второго, то это уже старый сеттер, которому слишком 8 лет, а по виду и больше. Мурзук очень хороший экземпляр, но бывший, а теперь совершенно севший на зад, с отёкшими ушами, с застарелыми паршами, в виде шишек на спине и, к тому же, совершенно раздетый. Место этой собаке — ветеринарная лечебница, а отнюдь не выставка. Сколько помнится мне, Мурзук выставлялся в 1883 на выставке, устроенной г. фон Паули, и тоже весьма неприглядном виде.
Марс получил похвальный отзыв; Мурзук большую серебряную медаль.
Сеттеров-гордонов и к ним подходящих было выставлено 14, да это же число значилось по каталогу.
Кадо г. Мищенко — весьма дрянная собака, продававшаяся за 100 р., с этой целью должно быть только и выставленная. Получила тем не менее похвальный отзыв.
Норма г. Газе — весьма подходящая по достоинствам к предыдущему и выставленная для той же цели. Цепа была назначена чуть не 300 р. Кстати, сказать, г. Газе известен, как торговец разными недопесками. Получила эта собачка диплом на бронзовую медаль с правом приобретения таковой.
Бэра г. Эш — рослая, безукоризненно сложенная, хорошо одетая, с отличным окрасом сука. Перо у неё очень хорошо (коротко и правильно), ноги хороши, но лапы могли быть и лучше. Голова тоже недурна, но морда тонковата. Глаза недурны, но ухо могло быть лучше (оно грубовато).
Это был единственный гордон на выставке не имеющий парика. Бэра получила диплом на малую серебряную медаль с правом приобретения за два целковых.
Бруно г. Колесникова обладает порядочной головой, хорошо одет, хотя курчавость есть; колодка хороша, ноги и лапы тоже. Глаз недурен, ухо плоховато, а перо совсем скверно.
Получил диплом на бронзовую медаль с правом приобретения таковой.
Томка г. Рэша такая дрянь, что и говорить не стоит. Выставлялся для продажи, но охотников купить не нашлось. Г. Рэш, также как и Газе, всегда имеет продажных недопесков.
Осман и Мухтар г. Панина — беспородные и порочные собаки, выставленные, вероятно, для той же цели, что и Томка г. Рэша.
Ралф г. Пузырена[5] — огромного роста собака, более похожая на водолаза, чем на гордона, и должно быть только потому отнесён к последней породе, что имеет светлые ярко-жёлтые подпалины.
Сколько раз мне приходилось убеждать наших любителей сеттеров-гордонов, что у этой породы не должно быть такого цвета подпалин, а раз они есть, то это доказывает подмесь.
Доказывается это тем, что признаём или происхождение гордона от Blood’hound’a и английского чёрного сеттера, или же от последнего и шотландской пастушьей собаки (Colley[6] ) и в том и другом случае гордону неоткуда взять жёлтых подпалин, а могут быть только красные. Допуская, затем, достоверность свидетельств новейших английских писателей о собаках, что лучшие английские заводчики гордонов примешивают к своим собакам кровь Ирландского сеттера, мы видим, что на родине этих последних, цвет подпалин считается красный.
Ральф получил похвальный отзыв, которого, конечно, не заслуживал.
Блэк г. Мельцера ростом уступает предыдущему, но белогрудый и белогорлый. Голова совсем не гордона, а прямошёрстного ретривера. Глаза и уши плохи. Рёбер и груди совсем не имеется. Одет порядочно. Перо плохо. Блэк получил диплом на бронзовую медаль с правом её покупки.
Умник г. Дюперрон[7], кроме очень хорошего роста и крепкой сложки, других достоинств не имеет. Награждён одинаково с Блэком.
Султан г. Балагиева — дрянная собака, продававшаяся за довольно крупную сумму и получившая, по щедрости гг. экспертов — похвальный отзыв.
Цыганка г. Матова — весьма некрасивая, беспородная собака, неизвестно за что награждённая большою серебряною медалью. Единственным основанием к такой высокой награде, даже на этом базаре, было разве присутствие в числе экспертов её владельца. В этом случае повторилась та же история, что на выставке 1883 г., на которой все господа эксперты, все экспоненты, за исключением П. В. Дюперрона, наградили своих собачек золотыми медалями. Хорошо ещё, что г. фон-Паули не выдал никому медалей и тем хотя наказал гг. экспертов. Я помню очень хорошо, как на прошлой выставке, при сообщении г. распорядителю выставки Общества соколиных охотников, К. П. Галлеру, фамилий владельцев премированных собак, их кличек, породы и т. д., г. Галлер убедительно просил гг. экспертов[8] согласиться на выдачу собаке г. Матова хотя бы похвального отзыва, во эксперты не согласились.
Ныне же, на третий или четвёртый день выставки, над этой собакой повесили в рамочке свидетельство на похвальный отзыв. Отзыв этот, как и другие, подписан бывшим председателем на прошлогодней выставке и вместе с тем экспертом подружейных собак (сеттеров) М. Н. Богдановым, то я поинтересовался узнать, каким образом это могло случиться. Оказывается, что это простой недосмотр со стороны М. И. Богданова, которому, пользуясь его доверчивостью, между другими свидетельствами подложили к подписи и это. Смею думать, что г. Матов, прочтя вышеизложенное, сочтёт долгом возвратить этот похвальный отзыв, ошибочно подписанный М. Н. Богдановым, тому же г. Богданову.
Кора г. Тэт, небольшого роста, недурно одетая, крепко сложенная сука; подпалы правильны и хороши по цвету; голова нехороша, уши плохи, глаза недурны. Перо весьма порядочное. Тоже продавалась. Получила похвальный отзыв.
Цампа г. Николаева изображает из себя помесь сеттера-гордона с борзой. Кажется ,тоже продавалась.
Покончив сеттеров, перехожу к пойнтерам. Прежде чем говорить о Питерских пойнтерах, я должен оговориться, что у нас большинство охотников считает всех гладкошёрстных собак, лишь бы только они не были серо-крапчатыми в кофейных или чёрных пятнах,— пойнтерами; серо-крапчатые же собаки, будь они хотя бы со всеми ладами пойнтера,— обязательно маркловки. В силу вышеизложенного, и я должен держаться установившегося взгляда. Причиною такого взгляда послужили те крайне сбивчивые понятия о породах собак и редкость действительно породных экземпляров. Собаки наши все перемешались донельзя, и какими дарят иногда сюрпризами своих владельцев — можно даже не поверить. Мне рассказывал известный Питерский охотник такого рода факт: от суки-сеттер было взято три щенка одного помёта, из коих один оказался сеттером, другой брусбартом, а третий гладкошёрстной белой с рыжими отметинами легавой, которую владелец считает за пойнтера. Все эти три собаки, теперь уже полевые, живы по настоящее время и я даже могу указать где и у кого они находятся.
Не угодно ли тут ориентироваться и определить, что в данной собаке от кого наследовано.
Рассматривая собак выставки soi-disant пойнтеров, я буду говорить, что, по моему мнению, имеется в данной собаке пойнтериного и что заимствовано у других пород
На всей выставке был только один чистокровный пойнтер — Ласка, принадлежащая г. Базилевич и происходящая от собак г. Тюляева (именно от Дэвэн-Панча и Кэт). Ласка хорошего роста сука, с отличной спиной, ребром и грудью. Голова очень хороша, глаза тоже, но уши недостаточно тонки. Прут правилен, но грубоват. Масть Ласки желто-пегая в мушках. Ноги и лапы безукоризненны. Портит очень суку неправильно окрашенная голова. Представлена была Ласка несколько раскормленною, отчего, конечно, проигрывала. До сих пор на Петербургских выставках такой суки не появлялось. Получила она малую серебряную медаль, но на этой выставке должна была получить золотую, а на всякой другой большую серебряную.
Нелли г. Одинцова рыже-пегая, весьма невзрачная собачка с порочными статями, кажется, ничем не была награждена.
Пальма г. Васильева — той же масти, что и Нелли, с головой похожей на пойнтериную, с грубыми длинными лопухо-образными ушами, тёмными глазами, на порядочных пойнтериных ногах. Прут неправилен и груб. Сложена Пальма весьма порядочно. Собака эта награды тоже никакой не получила.
Рядом с этой собакой помещался семимесячный щепок кофейной масти, кличкой Брат, не имеющий и капли благородной крови.
Шквал и Бой г. Ленского, из коих первый кофейно-пегий с подпалами на морде, а второй без этих украшений. Оба очень плохи, но первый всё-таки лучше второго. Голова Шквала напоминает французскую легавую (старофранцузский бракк), хотя последние подпалин не имели. Ноги и колодка как будто и пойнтера; хвост же дворной собаки.
Что же касается до второго, то это просто дворник.
Г. Зиновьева кофейно-пегий кобель, кличка Тассо, — родной брат предыдущему и про него можно только сказать, что не по шерсти дана кличка.
Первые две собаки остались при печальном интересе; последний же получил диплом на бронзовую медаль, с правом приобретения таковой.
Милорд г. Стрельникова – чёрной масти, рослый кобель, головой и мордой напоминающий нынешних германских собак, происшедших от скрещивания старонемецкой легавой с пойнтером. Глаза недурны, но очень темны; ухо грубое; скверно посаженная колодка для такой рослой собаки, могла быть и покрепче. Прут длинен, мясист и покрыт порядочной псовиной. Неизвестно за что пожалован сей вымесок малой серебряной медалью.
Впрочем, в том списке наград, из которого я беру све́дения для этого отчёта, не упомянуто о получении Милордом малой серебряной медали, но на выставке многие охотники указывали мне на эту собаку, как получившую такую награду и просили меня объяснить, за что именно он был премирован. Разумеется, я не мог дать никакого удовлетворительного объяснения, ибо, по моему мнению, он не заслуживает даже похвального отзыва.
Г. Терехова кобель Чёрный такой же масти, выставленный за пойнтера, и как последний получил большую серебряную медаль. Чёрный маленького роста кобелёк, с коротким и острым рылом, с порядочными глазами, но плохими ушами (грубы), с неправильными задними ногами, дурными лапами и грубым прутом. Как я уже сказал, гг. экспертами Чёрный премировался как пойнтер и в качестве последнего получил большую серебряную медаль, а между тем это вовсе не пойнтер, а из так называемых „Некрасовских“[9]собак. Собаки эти велись у покойного поэта не один десяток лет и произошли от нечистокровного чёрного пойнтера, собак Шеринга, и неизвестного происхождения маленькой кофейной суки, ничего общего с породой „пойнтера“ поимевшей. Была ли ещё пущена кровь какой-либо другой породы собак — не знаю. Все собаки И. А. Некрасова были чёрной и кофейной мастей, небольшого, даже очень небольшого роста, на низковатых ногах, с довольно плохими (небольшими) глазами. Уши были иногда короткие, иногда же длинные, по никогда не свёртывались в трубку. Собаки эти были острорылы и обладали грубыми, мясистыми прутами. До сих пор ещё собаки эти встречаются у некоторых крестьян-охотников Новгородской губернии, около Чудова, где была усадьба покойного поэта. Хорошими охотничьими качествами собаки эти не отличались, да их, впрочем, никто и не требовал. Н. А. Некрасов более гулял в лесу и беседовал с проводниками, чем охотился, а потому на работу собак особенного внимания не обращалось. Выносливостью они тоже не отличались и благодаря бестолковой вязке (брата с сестрой, сына с матерью), многие из них страдали наружными болезнями, в виде паршей наружи, ушного рака и т. п. Многие были криволапы. Я должен оговориться, что владельца «Чёрного», г. Терехова, я не знаю; никто мне о происхождении его собаки не говорил и я сужу лишь по наружности и очень может быть, что Чёрный и не происходит по прямой линии от собак Н. А. Некрасова, но что кобель этот очень и очень похож на собак покойного поэта — в этом сомнения быть не может, и кто видел собак покойного поэта, тот всегда подтвердит это; а что это не пойнтер, то это даже не требует доказательств.
Г. Ковальского Муза, рыже-пегая сука, маленького роста, с порядочной головой (пойнтериной), но острорыла. Сложена эта собачка недурно; ноги тоже порядочные, но прут, уши и глаза плохи. Сука эта ничего не получила и охотников купить её тоже не нашлось.
Г. Зиновьева Пирон — хорошего роста чёрно-пегий кобель, с хорошей колодкой, грудью, недурными ногами, с грубой мясистой головой, порядочным глазом. Уши грубы и длинны; прут совсем плох. Производит впечатление грубой собаки. Награждён малой серебряной медалью.
Г. Медзвецкий выставил белого с двумя жёлтыми отметинами кобеля, которому даже не значилось клички. В каталог тоже сей дворник не взошёл. Кобель этот продавался, но желающих купить такую прелесть не нашлось. Под пару предыдущему был выставлен чёрный кобель Мишка, г-жи Адамсон, тоже продававшийся.
Серо-крапчатых собак с кофейными и чёрными отметинами и подпалами было выставлено ровно дюжина судя по каталогу; на самом деле их было больше штуки на три. Кстати, сказать, на выставке каждый день появлялись новые собачки и при них ярлычки о продаже. Видимо, что большинство просто смотрело на галлеровскую выставку как на базар. Подождём, мол, авось купят; народу там ходит много —может и набежит покупатель. Так, за два дня до закрытия выставки, появилась на ней пара собак г. Эллерса.
Описание собак я начну, следуя тому порядку, в котором они помещались на выставке.
Г. фон-Рибен Флора — серо-крапчатая с кофейными отметинами нескладная собака, с недурной головой и глазами. Ухо тоже не совсем хорошо. Мне она сильно напомнила Сарачевскую Зорьку, портрет которой помещён в Журнале Охоты. Прут у Флоры порядочный. Флора получила малую серебряную медаль.
Рамс г. Калистратова — весьма плохой кобель, с головой, напоминающей пойнтера, хорошего роста, но всё остальное — неважно. Получил диплом на малую серебряную медаль, с правом приобретения оной.
Милка г. Балавенского получила одинаковую награду с Рамсом. Об этой собаке я уже говорил в отчётах о выставках 83 и 84 гг., а потому обхожу на сей раз молчанием.
Гром г. Кутузова — собака с невозможной головой, которая не похожа ни на пойтериную, ни на другой какой-либо породы из легавых. Масть этого кобеля серо-крапчатая с чёрными отметинами. Росту Гром большого, спина, грудь порядочные, прут плох, ухо грубо, а ноги порочные. Получила однако малую серебряную медаль.
Г. Попова такой же масти кобель Балетка —весьма близко по достоинствам подходит к предыдущему, но головою, несомненно, лучше; скорее пойнтериной, но прут совсем плох. Не знаю почему гг. эксперты нашли возможным обойти эту собаку наградой, ибо она нисколько не хуже многих посеребряных собачек.
Сухопарова, егеря царской охоты, серо-крапчатый, без подпалин, с кофейными отметинами кобель Рябчик — и такой же масти, но с подпалами, сука Фаня, — весьма плохие собаки, но сука лучше кобеля.
Фаня небольшого роста собака, довольно ладная, но грубоватая. Обе собаки продавались что то весьма недорого, в особенности если принять во внимание дрессировку и натаску, ибо по уверению егеря они прошли всю школу.
Фаня получила диплом на бронзовую медаль и право на покупку оной.
Лэди г. Артемьева — ничем не отличается, от предыдущей и получила одинаковую награду.
Энцо г. Бухмеера — кофейно-пегий с подпалинами кобель, очень большого роста, но при таком росте грудь должна была быть пошире и поглубже, да и ребро недостаточно. Ноги тоже могли быть покостистее и лапы лучше. Прут весьма порядочный. Голова Энцо более всего походит на голову старофранцузского брака и довольно красива. В общем, это действительно красивая собака. Получила бронзовую медаль.
Г. Заштовта Сервус — серо-крапчатый, с чёрными отметинами, очень красивый кобель, хорошего роста, на порядочных ногах и лапах. Голова весьма недурна, если признавать её за голову французской легавой. Глаза хороши, но уши могли быть и лучше. Получил малую серебряную медаль.
Дина г. Потресова — очень рослая и притом ещё сильно раскормленная сука, масти серо-крапчатой. Голова недурна, если признавать её за голову французской легавой, глаз тоже, но ухо нехорошо и грубовато. Впрочем, я ничего сказать не могу, ибо всякий раз, что мне приходилось быть на выставке, сука эта всё время лежала свернувшись и поднять её зовом было нельзя. Провожатого около неё не было, а расталкивать её я не решался. Получила бронзовую медаль.
Валдина г. Рэша — совершенно порочная, дрянная собака, выставленная, как и сеттер-гордон, специально для продажи. Гг. эксперты сочли всё-таки возможным выдать ей похвальный отзыв.
Г. Эллерса коб. Джек?, и сука Сельма —серо-крапчатая, с чёрными отметинами и подпалами собачки, весьма неказистые и более всего напоминающие подворотников. Выставлены они были для продажи, но не стоят и четверти того, что за них просили (250 р.).
Кн. Голицына коб. Бой — хорошего, даже очень хорошего роста собака, с прекрасной головой старофранцузского брака, с очень хорошими глазами и ушами. Последние правильно, т. е. низко, посажены, тонки и достаточно длинны. О сложке Боя сказать что-либо трудно, так как он безобразно раскормлен. Трудно поверить, не видав этой собаки, что можно было раскормить до такой толщины. Это не собака, а какой-то шотландский боров.
Г. Афанасьев?, выставил серо-крапчатого кобеля, кличку которого я забыл записать, весьма неказистого, продававшегося за 50 р., но не нашедшего покупателя даже за эту сумму, несмотря на объявление, что предлагаемая собака выдрессирована и натаскана.
Этим я заканчиваю описание собак и перехожу к экспертизе.
По правилам этой выставки эксперты избирались экспонентами на каждую группу[10]собак по два, а третий назначался или приглашался Управлением выставки, причём избранный последним имел решающий голос при сомнениях. Избирались эксперты гг. экспонентами подачей записок с фамилией избираемого г. Галлеру, который считал голоса и затем должен был уже уведомить избранное лицо. Так ли это было в действительности — неизвестно, ибо никакого контроля не было.
Если верить све́дениям указанной мною в выноске газеты, полученным от г. секретаря выставки Лаврентьева, то экспертиза производилась по балльной оценке, где полная сумма баллов считалась сто. Откуда взят такой масштаб — не знаю, но думаю, что он, должно быть, изобретён г. Лаврентьевым, открывшего чёрный нос у желто-пегих и кофейно-пегих пойнтеров. Особого помещения, где бы эксперты могли осматривать собак не было[11], и последние рассматривались в своих стойлах каждым экспертом поодиночке. Я не видал, по крайней мере, ни разу, чтоб собак выводили из стойл, а многим ставили баллы даже тогда, когда собака преспокойно спала, свернувшись кренделем. Каким образом гг. эксперты при таких условиях добросовестно относились к принятым на себя обязанностям, — непонятно. Для иллюстрации могу привести следующего рода факт: один из экспертов оказался знакомым сидевшему со мною моему приятелю, и тот, видя его проходящим с экспертными листками после того, как мы видели его ставившим отметки, остановил его, любопытствуя узнать, как любитель гордонов, какая из собак этой породы лучшая на выставке? Ответ последовал, что лучшая, по мнению его, г. эксперта, собака г. Дюперрона. На последовавший вопрос, что эта собака — сука или кобель, г. эксперт не смог ответить. Сколько мне известно, экспертами подружейных собак были гг. Адасовский, Матов и Лаврентьев. Первые два будто бы по выбору экспонентов, а последний по назначению г. Галлером. Может быть, были и ещё эксперты,— не знаю.
В конце концов, благодаря такой, чисто-военной по быстроте, экспертизе, оказалось, что всех наград было 90, при сотне, даже менее, всех бывших собак на выставке и 20 экспонентах, выставивших различные предметы. В числе экспонентов был даже такой судя по газетным сообщениям, который ухитрился получить от гг. экспертов награду за выставленные рога дикой козули. Интересно было бы знать, какую награду присудили бы за рога домашней козули, то есть попросту козы?
Должно быть, за излишеством приготовленных медалей, и зная, что более такого базара ему устроить не удастся, г. Галлер нашёл возможным открыть продажу медалей, и для этого были выдуманы две новые системы наград: присуждалась малая серебряная медаль особо и затем другая степень —присуждение диплома на медаль, с правом приобретения таковой за 2 р. у г. Галлера.
Такая же степень существовала и для бронзовых медалей; не знаю, какая была цена на бронзовую медаль. Торговля шла довольно успешно и, должно быть, принесла барыш.
К довершению всего гг. эксперты нашли возможным заявить благодарность г. Лаврентьеву за составление такой драгоценной книги, как его охотничий календарь! Весьма интересно было бы знать, была ли изъявлена эта благодарность гг. экспертами лично от себя или же от имени русских охотников вообще? Заодно уж и фамилии гг. экспертов, учинивших сие заявление, не мешало бы знать.
Однако довольно обо всём этом базаре. Надеюсь, что более ничего подобного в Петербурге не будет, а стало быть, и мне не придётся писать.
В 20-х числах апреля открывается I-я очередная выставка собак „Невского общества охотников — и, по слухам, обещает быть интересной и действительно охотничьей. Каков будет этот первый опыт общества Невских охотников — увидим. К сожалению, я не состою членом этого общества и потому сужу только по слухам.
Северный охотник
[1] Общество состояло: из Председателя, Его Высочества Принца Александра Петровича Ольденбургского, почётного члена М. И. Богданова и действительных членов – Н. В. Минина и К. И. Галлера. Считаю нужным сказать, что ни Его Высочество, ни M. И. Богданов, ни И. В. Минин участия в выставке не принимали.
[2] Для сторожевых собак нар не было устроено.
[3] К. П. Галлеръ охотится пеший.
[4] Ярлыков с надписью о присуждённой награде собакам и прочим экспонатам не было, а секретарь (!) выставки, г. Лаврентьев, взобравшись на стол, читал список присуждённых медалей и похвальных отзывов. Накануне этого был дан список в редакцию газеты „Петербургский Листок“, как заявила газета ввиду исключения, ибо для других это был секрет. Редакция же сочла возможным напечатать отчет в день объявления и таким образом подписчики газеты узнали результаты экспертизы несколькими часами раньше публичного объявления с трибуны г. Лаврентьевым. Считал этот список, вследствие вышеизложенных причин, самым верным. Я и беру све́дения из него.
[5] В каталоге значится „Пузыревского“, на ярлыке же Пузырена.
[6] Очень хороший представитель этой породы был на выставке в 1878 г. Общества любителей охоты; я пытался его купить, но владелец, г. Мастер- мак, продать не согласился.
[7] Не следует смешивать со старым Питерским охотником П. В. Дюперроном.
[8] Это могут подтвердить Ю. Ф. Рейка, барон А. Э. Штромберг, М. П. Богданов и пишущий эти строки, т. е. все бывшие эксперты. Такая просьба, конечно, нас очень удивила.
[9] На выставку собак общества любителей охоты в 1878 году были приведены две такие собаки, кобель и сука, червой и кофейной масти, г. Чевакинским. Собаки приведены были из Новгородской губернии, дня за три до закрытия выставки. В настоящее время подобная же собака имеется у Е. Е. Мюссара, но не в пример лучше собаки г. Терехова.
[10] Например, на сеттеров, пойнтеров и легавых было два эксперта.
[11] На выставке Общества. Соколиных охотников в прошлом году, благодаря моей личной просьбе к заведывающему Гимнастическим залом, в моё распоряжение было отдано отделённое оттого жезала помещение, где и производился осмотр собак, подвергаемых экспертизе. Ныне похлопотать об этом сочли лишним.