“Природа и Охота” 1898.4
Теплый апрельский вечер. Ярко блестит заходящее солнце, обливая своими косыми лучами сырую землю, и только что освободившуюся от своей зимней пелены. Радостно заливается в вышине жаворонок, неся к небу хвалебную песнь в честь возродившейся природы. Вдали, на голубой лазури горизонта, виднеются пролетные гуси. Быстро несется эта могучая стая, спеша в свои родные палестины и громким гоготаньем приветствуя знакомый край.
По жидкой грязи не обсохшего еще от весенней распутицы Можайского шоссе лихо мчится велосипедист, обгоняя едущих впереди его в телегах пригородных крестьян. Одет он не совсем обыкновенно для спортсмена этого рода. Костюм его не только приличен, но и вполне удобен и прост. Вместо клоунской фуфайки и кургузых пантолон — на нем надета желтая охотничья куртка, а ноги его обуты в отличные охотничьи сапоги. У рамы его велосипеда прикреплено в футляре ружье, по которому, как и по всему внешнему виду велосипедиста, нетрудно причислить его к служителям Дианы.
Его интеллигентное лицо и солидность всей фигуры внушают к нему симпатию и расположение встречных людей, которые дружелюбно его оглядывают и вежливо сторонятся, давая ему дорогу. Быстро мчится он по направлению от города Москвы и видно, что куда-то торопится.
— Немного осталось, полчаса, не больше, проговорил велосипедист, взглянув на заходящее солнце и еще сильнее засучил ногами.
Вот промелькнула мимо его Одинцовская станция, остались позади кирпичные заводы — и впереди виден лес, обрытый канавами — конечная цель нашего путешественника. Подъехав к опушке, он соскочил с велосипеда и перевел его через канаву, а затем направился с ним в глубь леса, где и остановился неподалеку от его края, около раскидистого дубового куста.
Пока наш спортсмен будет возиться около него, занимаясь сборкой ружья и прочими подготовительными к стрельбе действиями, я постараюсь дать вам, любезный читатель, коротенькую характеристику личности этого человека.
Перед вами известный многим москвичам спортсмен, в самом широком смысле этого слова, Сергей Иванович Нижегородцев. Если вы с ним лично и не знакомы, то уж наверно встречали его и на Трубе, и в Манеже, где он ставит своих чудных собак, и его черты лица, наверное, вам хорошо известны. Он страстный и дельный охотник, велосипедист, лыжник, — ну, словом, спортсмен до мозга костей, и по призванию, и по убеждению. Такая широкая любовь его ко всякому спорту выработала в нем крепкого и здорового человека, как в физическом отношении, так и в смысле его душевного равновесия.
Занимая солидный пост на общественной службе, он пользуется любовью и преданностью младших служащих и уважением начальства, и всего этого он достиг благодаря своим душевным качествам и разумным отношениям к людям.
Отличаясь вообще остроумием и веселостью нрава, он везде — желанный гость; но наиболее интересным собеседником он бывает в кругу своих товарищей по спорту. Там он превосходит самого себя. Его рассказы и анекдоты неистощимы и совершенно увлекают слушателей. Но юмор его отличается безобидным свойством, почему наш герой и сохранил со всеми своими товарищами самые лучшие отношения.
В этот прелестный весенний вечер, поддаваясь общему влечению к природе, С. И. возымел сильное желание подышать полной грудью живительным деревенским воздухом, а кстати и утолить свою охотничью страсть. Недолго думая, снарядился он в свои охотничьи доспехи, вскочил па велосипед и покатил за Дорогомиловскую заставу. Два часа быстрой езды — и он подъехал к отличному месту для тяги, на краю леса, хотя и запрещеннаго для охоты, но… кто Богу не грешен?! Веселый лес так пленительно манил в свою чащу, что С. И., невольно поддаваясь его обаянию, после минутной нерешительности и раздумья о нелегальности своих намерений, перепрыгнул канаву и, взявши свой велосипед, направился к тому дубовому кусту, около которого мы его оставили.
Тишина окружающего леса, нарушаемая лишь пением птиц, да изредка доносившимся со стороны шоссе громким говором проезжих крестьян, ласкающая нега возродившейся и призывающей к жизни природы навеяли на поэтическую душу Сергея Ивановича самое мирное и альтруистическое настроение. В этот чудный вечер он желал бы обнять весь мир, все человечество, готов был простить ему и забыть все обиды и унижения, которые когда-либо пришлось ему претерпевать от людской ненависти.
Кто из охотников не испытывал в себе этого умиротворяющего чувства, находясь в близком общении с природой? Многим понятно и дорого это чувство за те светлые минуты, которыми озаряет оно нашу суровую, будничную жизнь, и хотя мимолетными, по благородными и целебными порывами охватывает нашу зачерствелую и измученную душу.
Весь поддавшись охватившему его такому настроению,
Сергей Иванович далеко занесся мыслями, куда-то в эмпиреи, откуда возвратило его к действительности хорканье приближающегося вальдшнепа. Лениво махая крыльями, протянул он мимо затаившегося охотника, не замечая направленных в него пары стволов. Прогремел выстрел, раскатилось по лесу эхо, затем все смолкло, а С. И. с довольным видом, слегка дрожащими от волнения руками, поднимал убитого вальдшнепа.
Невдалеке захрустели листья, послышались чьи-то шаги. С. И. насторожился и замер у куста. Шаги приближались.
— Вот влопался то, — подумал С. И. —Должно быть лесник идет.
Но опасения его оказались напрасны. Шел какой-то не то пейзан1, не то рабочий с кирпичных заводов, Бог весть зачем и почему забредший сюда в сторону от дороги. Пришлец как-то подозрительно покосился на стоявшего в боевой позе охотника и, не проронив ни слова, прошел мимо его дальше.
— И чего шлется, леший, и напугал только понапрасну, — сердито пробурчал С. И., провожая недовольным взглядом удаляющуюся фигуру незнакомца.
Наступила опять тишина и даже птицы смолкли. В лесу сгустились сумерки. С. И. почему-то стало жутко. Пролетел еще вальдшнеп., по которому он безвредно отсалютовал два раза.
— Пора выходить на дорогу, скоро стемнеет, а ехать не близко, проговорил он вслух и тут же стал выдвигать из куста, запрятанный в него велосипед.
Но в это время опять чьи-то быстрые и тяжелые шаги, прямиком направлялись к нему. У С. И. екнуло сердце. — Неужели сторож!? Вот нелегкая-то его принесла, — струхнул он немного, и не ошибся. Шаги на этот раз принадлежали действительно лесному сторожу, который, завидя впереди себя человека с ружьем, с решительным видом заступил ему дорогу.
— Стой! — раздался над ухом С. И. могучий голос, и громадный детина, снабженный медной бляхой на груди и револьвером у пояса, грубо схватил его за руку. С. И. оторопел. Внушительная фигура лесника с насупленными бровями и суровым выражением лица не предвещала ничего доброго, а каким ничтожным и мизерным казался С. И. перед этой мощной фигурой.
Лесник смерил взглядом с ног до головы, стоявшего перед ним с растерянным и виноватым видом, охотника, но увидев, что это не простой охотник, а „барин“, немного смягчился.
— Здесь стрелять нельзя, сударь! — вежливо, но твердо проговорил лесник, выпуская его руку.
С. И. попробовал пуститься на хитрость.
Приняв совершенно равнодушный вид, он отвечал ему самым невинным тоном:
— Да я и не стрелял, — я просто катался на велосипеде.
— А для чего же у вас ружье? — возразил ему лесник и при этом на его звероподобной физиономии зазмеилась самая тонкая, ехидная усмешка.
— Ружье-то!.. Это, видишь-ли, я иногда беру с собой для безопасности… Дорога дальняя, время ночное…, — ну, так вот, на всякий случай, я и беру.
— Тэ-эк-с! — протянул лесник и лукаво подмигнул одним глазом, дескать „знаем мы эти штуки-то, видали виды“.
— А только сударь, по закону, вы в ответе; так как, теперича, вы с ружьем попались мне в лесу, так уже — стреляли ли, нет ли, а пожалуйте со мной к уряднику! —самым решительным тоном объявил лесник.
С. И. перспектива шествия к уряднику под конвоем лесника показалась не особенно заманчивой, и он решил переменить тактику и сдаться на капитуляцию.
— Ну, вот-что, любезный, делать нечего, попался я, — на вот тебе целковый — и стань к сторонке.
Но лесник оказался не из корыстолюбивых. Должно быть слава прельщала его больше денег, поэтому он не пошел ни на какие компромиссы.
— Нет, сударь, никаких денег не возьму, должон вас представить к уряднику и все-тут. Ружьецо-то пожалуйте мне.
Сер. Ив. даже озлился на такое упорство.
— Ну уж это, брат, не хочешь ли вот этого! По закону тоже ты не имеешь права брать ружье! —и он, спрятав в футляр ружье, прицепил его к велосипеду. — Ну, а теперь пойдем к твоему уряднику!
И они пошли.
С. И. вел велосипед и угрюмо молчал, обдумывая свое некрасивое положение, а лесник шел рядом и невозмутимо сосал свою трубку. Миновали лес и вышли на шоссейную дорогу. Стало темнеть. Дорога шла в гору и С. И. скоро утомился.
— Вот что, милый человек, —обратился он к леснику, — я устал, давай-ка отдохнем. — Присаживайся вот на канавку, посидим немного.
И он, пыхтя и отдуваясь, опустился на край канавы.
Лесник нехотя согласился, но тоже сел.
С. И. вынул походную флягу и, отвернув стаканчик, налил коньяку и выпил.
— Эх, славно! не желаешь ли? — любезно предложил, он своему суровому конвоиру.
Тот не отказался.
— Стаканчик можно,это ничего!
С. И. ему налил.
— Благодарим покорно! — поклонился он Сергею Ивановичу, — будьте здоровы! — и опрокинув содержимое в свою здоровенную глотку, крякнул и даже зажмурился от удовольствия.
— Чудесная вещь! Никак коньяк, сударь?
— Да, коньяк!
— Пользительная вещь, особливо против живота хорошо.
— Как это — против живота? — удивился С. И.
— А так: ежели боли бывают, либо-что!
С. И. замолчал, но по лицу его промелькнуло какое- то лукавое выражение, — как будто он придумал или разгадал то, над чем усиленно работал его мозг, или пришел к благоприятному решению запутанного вопроса. Он даже немного повеселел и стал насвистывать какой-то опереточный мотивчик, к немалому удивлению лесника.
— Ишь ты, барин-то, размяк! — подумал лесник, объясняя себе такое игривое настроение своего пленника действием коньяка.
— Вот что, милый человек, — обернулся к леснику С. И., — выпей еще стаканчик и — пойдем к уряднику!
Тот даже удивился такому великодушию своей жертвы, однако от стаканчика не отказался.
— Эх, сударь, хоть и жаль мне вас, а отпустить никак не могу. Потому ежели бы вы не стреляли, а то все ваши выстрелы слышны у нас на дворе, а барин наш строгий и сам охотник, небось вы его знаете! — И он назвал известную в Москве фамилию.
— Знаю, слыхал, ну да что делать! — вздохнувши, сокрушенно проговорил С. И.—Веди уж!
И они опять пошли.
Вот уж вдали заблестели станционные огни. Скоро конец их шествию и начало новых мытарств и срама для почтенного Сергея Ивановича. В перспективе предстоит ему вся неприятность судебного волокитства, отделаться от которого, благодаря суровому формализму неподкупного стража, не предвидится никакой возможности.
Пройдя еще несколько шагов, С. И. вдруг остановился. Схватился руками за живот и изобразив на своем лице гримасу, выражавшую сильнейшую степень страдания, он стал громко охать и стонать.
— Что с вами? — участливо спросил его лесник.
— Схватило, брат, — такие боли, что просто беда! — жалобно заговорил С. И.
— Да вы коньячку-то выпейте, сударь! Чудеснейшая вещь против живота.
— Нет, может и так пройдет. Вот словно и легче стало. Ничего, пойдем!
Пройдя несколько шагов, С. И. начал проделывать опять ту ясе самую историю. Сгорбил спину, заохал, застонал, — ну, словом, помирает человек, да и все.
— Право, выпейте коньячку, сударь! Пользительная вещь, — урезонивал его лесник.
— Нет, не могу, брат! Ты, вот что, — подожди-ка меня тут немножко, а я вон там в канавке присяду.— Сил моих нет, так и режет в животе.
— Ну, что ж, я подожду. Вы лисапед-то здесь оставьте, я поведу его, — предложил лесник, но С. И. на это не согласился.
— Нет, зачем же, запротестовал он, я, лучше, положу его около себя — вон там, а ты посиди немножко, — и он повел свой велосипед к одной стороне дороги.
Пройдя шагов пять С. И. на одно мгновение приостановился, а затем в один миг очутился на велосипеде. Лесник даже ошалел от такой неожиданности. Вытаращив глаза, он тупо установился на видневшуюся впереди его фигуру велосипедиста. Сделав два три сильных нажима на педаль, отчего велосипед сразу вынесся на несколько саженей вперед, С. И. обернулся назад и крикнул стоявшему, как истукан, леснику:
— Эй! прощай, брат! Не поминай лихом.
Тут только сообразил суровый страж, как ловко его провели,—и это обстоятельство привело его в великую ярость.
— Стой! — заревел он, как разъяренный бык. — Стой, не то стрелять буду!
Но С. И. его не слушал. Пригнувшись к рулю он сильно работал ногами и все более и более увеличивал отделявшее его от лесника расстояние.
Видя, что жертва окончательно выскользает из рук, лесник выхватил револьвер и в отупелой злобе пустил пулю вдогонку удаляющемуся велосипедисту.
Взвизгнула над головой С. И. пуля и жулика пронеслась дальше.
Вздрогнул он от такой неожиданности, никак не думая, чтобы лесник мог решиться на такое гнусное злодейство.
— Что, он с ума сошел, что ли? Убить, ведь, может,—подумал С. И. — А дома дети ждут, жена! и в его воображении обрисовалась картина его семейной обстановки. Вон старший сын-гимназист сидит, согнувшись у стола, читает книгу, а самый младший — На руках у матери, лепечет что-то ей, размахивая ручонками, а та в какой-то непонятной тоске давно уже ждет своего запоздавшего мужа. Все эти дорогие образы, как живые, пронеслись перед глазами С. И. Опасность быть застреленным рассвирепевшим лесником леденящим холодом наполнила его душу. Сердце его болезненно сжалось. А он, хотя и сознавал всю нелепость и безрассудность своего бравирования этой опасности, но в то же время какая-то отчаянная решимость толкала его все вперед и вперед и он все сильнее и сильнее нажимал ногами.
В это время второй выстрел лесника выбил искры из камня позади самого велосипеда, а затем через несколько мгновений Сергей Иванович был уже вне сферы револьверного огня.
Благодаря судьбу за такой счастливый исход, он радостно катил по дороге и скоро подъехал к заставе, а через некоторое время был уже в кругу своей любимой семьи.
На посыпавшиеся со всех сторон вопросы о причине его запоздания он отделывался общими фразами и ни одним словом не обмолвился о случившемся.
В этот вечер С. И. был как-то необыкновенно оживлен. Много шутил, смеялся и особенно был ласков с женой и детьми. Такое приподнятое настроение его не могло не быть замечено присутствующими и все приписывали это удовольствию, полученному им на охоте, и совершенно не подозревали того, что такое настроение служило выражением самой жизненной радости человека, только-что избавившегося от смертельной опасности.
Сергей Тимофеев.
Картина И. Прянишников. “Охота с собакой”
Если вам нравится этот проект, то по возможности, поддержите финансово. И тогда сможете получить ссылку на книгу «THE IRISH RED SETTER» АВТОР RAYMOND O’DWYER на английском языке в подарок. Условия получения книги на странице “Поддержать блог”
- Пейзан – крестьянин ( франц. Paysan) ↩︎