“Природа и Охота” 1892.12
За последние года очень часто стали появляться в охотничьей литературе статьи, направленные против полевых качеств пойнтеров. Правда, что статьи эти писались не ружейными охотниками, пе людьми дельными, опытными и знающими толк в подружейных собаках, а больше всезнайками борзописцами, охотившимися с сомнительных качеств подружейными гончими, — но это не мешало господам всезнайкам авторитетным гопом изрекать такие положения, что у пойнтеров и чутьё-то коротко, и стомчивы-то они, и что в лесу они никуда но годятся, и прочее, тому подобное.
Будучи страстным охотником и страстным любителем пойнтеров, я много раз порывался сказать в защиту их несколько слов, но недосуг мешал мне. исполнить до сих пор мое намерение.
Сам я веду породу пойнтеров более двадцати лет, присмотрелся к ним и изучил их до тонкости, и нахожу, что никакая другая порода подружейных собак не может идти в сравнение с пойнтерами.
Не знаю, чем руководствуются, утверждая, что иностранцы никогда по охотятся в лесу с пойнтерами, а имеют для леса особые породы собак. Думается мне, что мнение это ни на чем пе основано, так как, насколько мне лично известно, и в Англии, и в Германии, и в Бельгии, и во Франции, на охоте по лесной дичи пойнтеров предпочитают сеттерам. Блестящим подтверждением моих слов может служить то обстоятельство, что такой охотник, как Белькруа, пригласив А. Н. Дунаева охотиться с ним под Орлеаном, в местах, снятых редакцией Chasse Illustrée, взял с собою для охоты по лесной дичи свою знаменитую суку—пойнтера «Юно»: она не посрамила своего хозяина и показала, как в лесу работают кровные и чистопородные, пойнтера.
Есть авторитетные писатели, которые находят смешным сравнивать чутье пойнтеров с чутьем сеттеров и легавых. Всякий охотник соглашался с этим положением, полагая, что преимущество дастся чутью пойнтеров, по теперь оказалось почему то наоборот, что у пойнтеров чутьё очень коротко.
Мне кажется, что вместо препирательств насчет того, коротко или длинно чутье у пойнтеров, — не лучше ли и не доказательнее ли будет рассказать здесь несколько случаев охоты с пойнтерами, —случаев, которые будут говорить сами за себя.
В первых числах сентября 1880 г. охотился я с Д. Н. Чичаговым и И. И. Залогиним за тетеревами во Владимирской губернии в Покровском уезде. Разойдясь со своими товарищами, я скоро напал на поразбитый выводок тетеревей, штук в десять, и в продолжение каких-нибудь пятнадцати минут убил из них шесть штук, поднимая по одиночке. Седьмой молодой тетерев—черныш вскочил от меня, и очень далеко; по так как место было открытое, я по нём выстрелил; однако он полетел далее; остальные улетели без выстрела.
В это время на мою частую стрельбу подошли мои товарищи; мы сели; я стал потрошить убитых тетеревей и мой незабвенный Спорт I, как всегда, поместился около меня.
Пока я удовлетворял любопытство моих товарищей рассказом о поднятом мною только что выводке, Спорт несколько раз приподнимал голову и поводил чутьем. Но вот Спорт приподнимается и принимает такую позу, как бы прихватывает по дичи. Шутя, я потрепал его рукой, говоря: «ложись, ты врешь»; — но он поворачивает ко мне свою умную голову, как будто хочет сказать мне, что он не врет, и я, знакомый с этим движением и взглядом, беру ружье и посылаю его вперед. Он немедленно с места отдыха повел. Я думал, что Спорт прихватил по следу, быть может, бежавшего здесь тетерева, так как это было недалеко от места, где я нашел выводок и стрелял, но пройдя шагов сто, он сделал стойку. Я подошел к ному, стал его гладить и закричал моим товарищам, чтобы они обратили внимание на чутье и стойку. По моему приказанию Спорт сделал несколько шагов вперёд — и уперся; я стал смотреть не увижу ли затаившегося тетерева, и действительно увидал молодого черныша, по которому я стрелял, мёртвым.
Вот и другой случай, бывший с тем же Спортом, когда я натаскивал его по тетеревам по второму полю (первый год я своих собак всегда натаскиваю в болоте). Охотился я в Смоленской губернии в имении И. Н. Тулубьева, в присутствии М. М. Ржевского. Возвращаясь с охоты, мы шли дорогой; Спорт шёл позади меня; вдруг он остановился на дороге и когда я ему сказал «вперед», он медленно повел напрямик в мелоча, которые были от дороги в расстоянии не менее 300 шагов; подойдя к ним, он остановился; тогда мы приблизились к нему, и я его послал вперед; он провел ещё шагов сорок и замер на стойке. Мы нашли здесь большой выводок тетеревей. Это было в копце июля.
Третий поразительный случай был во время охоты по болотной дичи близ Бодрила. В самой топи Г. А. Морис убил бекаса, но не мог его взять, так как у него собака не подавала; — произошло это около 8 часов утра. Часу уже в четвертом я сошёлся с Г. А. Морис, и мы решили ехать в охотничий дом. Г. А. Морис очень жалел, что потерял бекаса, и я ему сказал, что поедем мы домой мимо этого болота и можем бекаса поискать. Когда мы подъехали к болоту, я завел Спорта против ветра и послал его искать; он моментально поднял голову и напрямик повел к тому месту, где упал бекас; вёл он не менее 70 шагов, потом остановился; на мой приказ взять бекаса, он нагнулся, взял его и принес ко мне.
Подобных случаев в продолжение 8-летней моей со Спортом охоты, было не мало.
Все выше мною сказанное могут подтвердить названные товарищи и знакомые по охоте, которые все живы и сейчас.
Я мог бы привести ещё несколько подобных случаев, но не желаю утомлять читателя и растравлять ещё незажившие раны, нанесенные моему сердцу потерей неоценимого друга. Скажу одно, что Спорт был замечательною собакою, как по чутью, по поиску, так и по неутомимости и уму. Я с ним охотился по пяти-шести дней подряд и Спорт мой не знал усталости: он, бывало, как начнет утром, таким же поиском кончит к вечеру.
Искал он очень быстро в болоте; я его отпускал, как мне хотелось; в лесу ходил он быстро, по все время был у меня па глазах. Дичь он подавал замечательно, но после выстрела никогда не бросался к убитой птице без моего приказания. Я затрудняюсь сказать, где он работал лучше – в болоте-ли, или в лесу, — но знаю, что охотясь с ним восемь лет, я убил из-под него дичи по менее 5000 штук, как-то: глухарей, тетеревей, белых и серых куропаток, вальдшнепов, дупелей, бекасов и гаршнепов, и из них ни одной штуки я не убил без стойки и пи одной из них не потерял. Вот уже семь лет, как пет у меня моего незабвенного Спорта, но когда про него заходит разговор, я без слез не могу о нём вспомнить…
Тоже, что мною сказано про чутье, поиск и другие полевые качества моего покойного Спорта, я могу сказать и про качества его братьев: Малюты, покойного Г. Ф. Марконета, Бокса, И. И. Залогина, и Джона, В. В. Рогена. Моя Нана была также превосходною полевою собакою, как в лесу, так и в болоте, но чутьём она много уступала вышеназванным собакам.
Кроме того я могу указать как на очень чутьистых пойнтеров: на Дона, белого с коричневым, выписанного мною из Англии, и уступленного Д. Н. Чичагову, работавшего до 11 лет; на Текса, вывезенного из Англии Резуновым, пойнтера, имеющего замечательное чутьё, раскидистый поиск, превосходно ходящего в лесу и болоте, неутомимого и очень хорошего но виду; теперь ему идет пятое поле.
После всего мною сказанного я спрашиваю у читателя, — годятся ли кровные пойнтера для охоты в лесу и болоте?
Много мне приходилось слышать и читать нареканий на кровных пойнтеров. Некоторые охотники, мнящие себя авторитетами, брались натаскивать пойнтеров, но увы! —ничего не могли из них сделать и решали, что пойнтера никуда негодные собаки. Не проще ли гораздо, вместо того чтобы искать причину этому в негодности пойнтеров, искать её в том, что бравшиеся их натаскивать не имели самых элементарных познаний о том, как за них взяться? Поэтому-то собаки у них отбивались от рук и делались собаками, охотящимися для себя и забывающими о существовании охотника. У опытного и дельного охотника, хорошо поставленный кровный пойнтер будет подводить и поднимать дичь по слову «вперёд» а по взлетающей дичи не будет трогаться с места.
Теперь несколько слов относительно сравнения прежних сеттеров и легавых с пойнтерами.
Я могу сказать, что я не только помню прежних сеттеров и легавых, но и имел их и знал их качества. В конце пятидесятых годов, графом С. С. Ланским (сыном министра) были выписаны Ирландские сеттера, очень большого роста, страшно сильного сложения и весьма красивые. В начале шестидесятых годов им же были выписаны из Англии черные с легкими подпалинами пойнтера, также очень большого роста, хорошо сложенные и красивые по внешности. От графа С. С. Ланского перешли две собаки, именно: — Ирландский сеттер, Султан I-ый и пойнтер сука Булка—к А. И. Волкову.
В 1864 году я был приглашён А. Н. Волковым на охоту во Владимирскую губернию, в Покровский уезд, где мы должны были охотиться целую неделю. В Покрове мы остановились у Я. Д. Баскакова; туда же приехал и Е. С. Прокудин-Горский и сообщил нам, что дичи очень много. На другой день мы отправились на охоту за тетеревами: А. Н. Волков с своим Султаном, Е. С. Прокудин-Горский с Оражом —помесь легавой с пойнтером, превосходно натасканным и поставленным; я свою молодую суку Каму оставил дома (Кама происходила от Султана и Никсы собак А. Н. Волкова) и пошёл с Я. Д. Баскаковым с его Султаном, кровным французским браком, от собак, вывезенных из Франции Вятским губернатором г. Семёновым.
Мы охотились в княжеских шалашах три дня, дичи нашли массу, и вот тут то я видел работу сеттера Султана и других собак.
Султан хорошо был натаскан и отлично поставлен (Никитой Федоровым Нахабинским, бывшим егерем покойных В. И. Вакселя и И. И. Усачева), имел хорошее чутьё и хороший поиск, но не такой раскидистый и быстрый, как у кровных пойнтеров. К концу второго дня охоты Султан А. н. Волкова перестал искать от усталости несмотря на то, что А. Н. Волков не прошёл в эти дни и половины того, что прошли другие охотники, так как сам А. Н. Волков по мог много ходить.
Чутьем Султан тоже не мог сравниться с собаками Е. С. Прокудина-Горского и Я. Д. Баскакова. А. Н. Волков, будучи чрезвычайно самолюбивым охотником и желая показать, что у него есть собаки не хуже, чем у других, послал своего охотника, Никиту Федорова, в Покров за оставленной там сукой пойнтером, Булкой.
На другой день, рано утром, привезли Булку, но в этот день мы решили не ходить на охоту, а отдохнуть. На следующий день мы вышли на охоту, и тут я действительно увидал в первый раз в жизни работу такую замечательную, какую показал перед нами этот кровный пойнтер.
Булка была превосходно натаскана, имела поразительное чутьё, отлично подводила к дичи и её подавала; дрессировал и натаскивал её также Никифор Фёдоров Нахабинский. Булка работала четыре дня подряд без устали, побила чутьём и поиском собак Е. С Прокудина- Горского и Я. Д. Баскакова.
Булка замечательно была сложена; рост её был не менее 14 вершков. Булку хорошо помнит В. Ф. Кейзер, который с ней охотился в 1870 г. когда ей было 12 лет; он приходил от её работы в восторг.
Но окончании охоты, Е. С. Прокудин-Горский сказал, что он много имел собак разных пород, ещё больше видел их у других, но такой собаки, как Булка, он не видал и не увидит.
Слова эти были сказаны замечательным в то время ружейным охотником и беспристрастным человеком. И так, после всего, мною сказанного, кажется довольно ясно, что напрасно стараются умалить достоинство пойнтеров и возвысить над ними сеттеров и других пород легавых собак. При сравнении полевых достоинств тех и других собак, даже посредственные пойнтера, всегда окажутся выигрывающими по чутью перед кровными сеттерами, не говоря уже о тех сеттерах, которым некоторые охотники поют хвалебные гимны, сообщая в то же время, что хваленые их сеттера происходят от какой-то неизвестной или подозрительной суки-сеттера и от Жука или Шарика.
А. Ланской
Художник Томас Блинкс.