Английская дрессировка подружейных собак. ч2

Примерное время чтения статьи 16 минуты

Природа и Охота 1889.5

Сочинение Беллькруа (Dressage des chiens d’arrêt à l’anglaise, par M. E. Bellecroix) перевод Алексея Полторацкого.

Всего существенней для нас, чтобы молодая собака была уже вполне дисциплинирована, прежде чем выйти в поле, чтоб она ложилась и возвращалась к нам по приказанию, и чтобы упоминавшееся выше пассивное послушание сделалось, повторяю, её второй натурой.

Если вы меня вполне поняли, если вы добивались немедленного исполнения всех полученных собакой приказаний, не оставляли без исправления ни одной ошибки, положив собаку голосом или знаком руки, никогда не позволяли ей встать и сделать хоть шаг без должного разрешения — тогда можете вести её в поле; самая трудная работа уж сделана.

Но цель этих первых прогулок — не охота; вы отлично сделаете, если сведете вашу молодую собаку в поле, покуда у ней еще не развились охотничьи инстинкты.

Первые выходы должны назначаться исключительно для повторения на улице и в поле добрых уроков, полученных собакой сначала дома, а после в саду и на дворе.

Ведите её на сворке; когда, проходя по улицам, она потянет сворку, заметив клюющих голубей или воробьёв (что очень возможно, будь она превосходнейшей породы), — сильно дерните её назад и заставьте лечь на том же месте, повторяя вечное Down затем, стоя сами неподвижно, спугните птиц, не позволяя собаке встать.

Проделывайте это сотни раз, возобновляйте такое, по-видимому, пустое упражненьице при всяком подходящем случае, и не обращайте внимания на смех глазеющих дураков и профанов. Позже, когда ваш ученик будет весело бегать перед вами на свободе, а не идти, как теперь, на привязи — они уже не будут смеяться, а первые выпучат глаза, видя, как собачка сделает стойку и затем рухнет на землю при взлёте птиц.

Если вы цените одобрение болванов, вы будете вознаграждены; но вы работаете для высшей цели — вам нужно получить хорошую собаку, и больше ни до чего нет дела.

Дойдя до поля, отвяжите собаку и, раньше чем пустить, подержите её несколько минут лежа, на дороге или на поле. Ей, конечно, страшно хочется побегать; но, верные своим принципам, вы не разрешаете ей веселиться, пока это не будет вам угодно.

Никогда не спускайте собаку, не положив раньше и затем приказав ей идти.

При первых уроках стойте перед ней, повторяя Down и подымая левую руку (если вы выбрали левую); потом быстрым знаком и командой велите собаке уходить; она не заставит просить себя. Немного позже, подержав ее несколько минут лежа, уходите, оставаясь к ней лицом и все время подымая руку; когда отойдете так метров на пятьдесят, не пуская собаку на свободу, подзовите ее к себе и по дороге еще раз или два положите; когда она дойдет до вас, снова положите ее у ваших ног, и только тогда позвольте ей уйти.

Еще раз прошу извинения за столь мелочные подробности; но я считаю их крайне существенными. Все это очень долго описывать и объяснять; но на двухчасовой прогулке в поле, эти упражнения занимают не больше десяти или двенадцати минут, и с первого же выхода в поле вы видите, какие прекрасные результаты дает строгая дисциплина.

Каждый день прибавляйте по новому упражнению к уже описанным. Со второй или третьей прогулки, смотря по успехам ученика, начинайте упражнения, посредством которых вы впоследствии будете управлять его поиском.

Так, подержав собаку одну или две минуты лежа, прикажите ей идти; она бросится со всех ног прочь. Дав ей отбежать метров пятьдесят, кричите Down! Может случиться, что она ляжет, не делая больше ни шагу; но если она побежит дальше, повторите приказание раз, другой, и когда собака, наконец, послушается, приведите её, как делывали это дома, на то самое место, где она ослушалась знаменитой команды. Там положите её, отчаянно ругая и тряся за шиворот или стегая хлыстиком (бить же смертным боем совершенно излишне) и потом присядьте сами в сторонке, минут на десять, не позволяя собаке пошевелиться: это будет ей великим наказанием.

Затем, снова возьмите её на сворку, пройдите двести или триста метров и начинайте урок сызнова.

Если собака окажется с норовом, или слишком увлекается страстью к беганью, возобновите урок, взяв ее на веревку, на которую наступайте ногой в то самое время, как кричите Down — собака поневоле должна будет покоряться. Всякую ошибку, всякое непослушание наказывайте продолжительным Down; лежанье на брюхе заставит собаку поразмыслить и она скоро заметит, что упрямством ничего не выиграешь и что, хочешь не хочешь, а надо действовать по вашему.

Иные, хорошо подготовленные дома, собаки уже после двух­трёх уроков очень мило работают в поле; частое же и неуклонное применение моей системы вышколит всякую.

Впрочем, не надо забывать, что в настоящую минуту дело идет лишь о простых прогулках, а не об охоте; мы исключительно приучаем нашего воспитанника работать по нашим указаниям. Чем с большим старанием вы исполните эту приготовительную работу, тем легче вам будет руководить поиском собаки, когда в ней проснется охотничий инстинкт.

Так, положим, вы заставили ее лечь в ста метрах от себя и она ожидает приказания идти дальше; если хотите, чтобы она бросилась влево — укажите ей направление левой рукой и сделайте сами несколько шагов туда; хотите, чтобы собака пошла вправо—подайте ей знак правой рукой., направляясь туда же сами. Если, наоборот, желаете, чтобы она вернулась к вам, живо опустите ту руку, которой подаете сигнал лечь, и махайте ей к своим коленам. Как только собака поймет, чего от неё хотят, будьте уверены, что она все исполнит также легко и охотно, как давно знакомые упражнения.

Действуя всегда таким образом, вы добьетесь, что собака станет слушаться вас на всяком расстоянии и в конце концов не будет делать ни шагу иначе, как в указанном вами направлении.

Вместо того, чтобы приказывать собаке голосом, некоторые охотники с первых же прогулок приучают её ложиться по свистку. Это тоже хорошая метода; хотя, что до меня касается, я почти совершенно её оставил, по той простой причине, что вечно забывал или терял свой свисток.

Однако я все-таки одобряю практикующих её. Многие превосходные собаки, начав поиск и уйдя подальше, притворяются, что не замечают поднятой руки и продолжают бегать, пока их не принудят слушаться. Между тем, они ясно видят сигнал, но рассуждают так:

«Дай-ка я опущу нос и отвернусь, хозяин подумает, что я не видел, и ничего мне не сделает».

Свисток же, предшествуя знаку поднятой рукой, всегда призывает таких шельмецов к порядку.

Так называемая работа собаки составляет для неё удовольствие. Наша роль, роль охотников, состоит в обращении этого удовольствия в свою пользу, дисциплинируя способности собаки.

Свободно предоставленная же своим природным инстинктам, самая богато одаренная собака ни к чёрту нам не пригодится.

Поэтому энергично подавляйте всякие попытки к своеволию вашего ученика, гораздо раньше чем у него обнаружится вкус к охоте, будущей цели его жизни.

Сколько раз мне случалось (особенно с собаками, дрессировка которых была поздно начата) налагать на себя чисто каторжную работу, чтобы усмирить бунтовщика, казавшегося сначала неисправимым и который затем становился неузнаваем после двух или трех уроков.

Кто из нас не видал, как собака, не послушавшись приказания, отправляется отчаянным галопом отводить душу, не обращая больше ни на что внимания?

В таком случае, не подражайте тем охотникам, которые, возвратясь домой, ограничиваются ужаснейшей поркой преступника и затем суют его в конуру.

Это ни к чему не ведет.

Собака отлично знает, что совершает проступок, отказываясь лечь и продолжая бегать или искать; она так хорошо понимает это, чувствует себя настолько виновной и так ясно предвидит неизбежное наказание, что не может собраться с духом покориться и прийти на зов, несмотря ни на строгие выговоры, ни на угрозы. Двадцать раз заставьте ее лечь, и все двадцать раз она ляжет на благородной от вас дистанции и не подойдёт к вам ни за какие пряники. «Семь бед — один ответ», думает она: «все равно, валяй до конца!» и вот она снова отправляется носиться, ничего больше не слушая и охотясь на собственный пай.

Прекрасно, дружок: посмотрим, кто-то посмеётся последним.

Итак, мы немедленно поворачиваем и направляемся домой, не занимаясь больше собакой.

Между тем, замечаете, как стихает её беготня по мере нашего приближения к дому. Она начинает чувствовать, что «шабаш смеяться» и что приближается час расплаты: вам уже не нужно подымать руку, чтоб заставить ее лечь при малейшей нашей остановке, собака уже лежит сзади, совершенно уничтоженная, спрятав голову между лап; когда же вы выйдете с поля, стоит оглянуться, чтобы она легла за сто шагов посередь дороги.

Но вот мы и дома. Едва вы приотворяете дверь, собака, поджав хвост, как пуля проскакивает у вас между ног и спасается в угол.

Теперь то соберитесь с духом, не затем, чтобы вспороть её, как Сидорову козу, но чтобы доказать ей, что вы её хозяин, несмотря ни на какие её попытки к возмущению, и что последнее слово всегда останется за вами.

Итак, ступайте к ней, привяжите её на веревку, задайте ей умеренную порку и заставьте ее несколько раз лечь и проделать разные привычные упражнения.

Будьте уверены, собака отлично понимает, в чем дело и превосходно исполнит эти упражнения, словно желая загладить свое преступление. Отлично, но этого еще мало, и она никак не подозревает, какой великий, навсегда памятный, урок ожидает ее на закуску. Именно, берите ее на сворку без дальних проволочек, и молча, как и подобает величию хозяина, ведите на то самое место поля, где она провинилась, где она отказалась ложиться, где совершенно вышла из рук, несмотря на зов и повторявшееся Down. Там, прикажите ей лечь, пропустите в петлю сворки солидный железный прикол, вбейте его в землю и стегните собаку несколько раз кнутом, повторяя Down и поднимая руку; затем, присядьте в сторонке, выкурите пару папирос и подумайте о хороших советах ваших друзей, которые вот уже двадцать лет пишут в La Chasse illustrée для своих возлюбленных собратий.

Совершив сие и найдя продолжительность наказания достаточной, ступайте домой, ведя собаку по полю непременно на сворке и отпуская её на свободу, если сочтете это удобным, лишь у первых домов селения.

Конечно, после долгой прогулки по полям, не всегда приятно так возвращаться, часто за несколько верст, чтобы отвести собаку на то самое место, где она оказалась виновна в непослушании. Однако я считаю это полезнейшим приемом дрессировки, отлично запечатлевающимся в мозгу собаки и скорей и легче всего укрощающим попытки к своеволию; а в них иногда провиняются даже отличные собаки лучших пород, слишком увлекаемые вначале своей силой и охотничьей страстью.

Впрочем, если вам угодно было исполнить мои советы, если вы спозаранку начали воспитание своего щенка, он будет вполне приучен к послушанию задолго до того времени, когда начнут обнаруживаться его инстинкты; и маленькое происшествие, описанное мною, может произойти только в исключительном случае.

Итак, весьма полезно приучать собаку ложиться на том самом месте, где получит приказание. Когда вам случится иметь дело с одним из только что упомянутых лицемеров, отлично видящих, но притворяющихся, что не замечают поднятую руку, ради простого удовольствия пробежать еще сотню метров, едва такой преступник, наконец, ляжет, тащите его без всяких колебаний на то самое место, где в первый раз застигло его приказание; там слова положите его, крепко выругайте и дайте несколько ударов кнутом; потом отойдите и присядьте минут на десять, меньше или больше — смотря по возрасту ученика и успешности его дрессировки; наконец, заставьте собаку подойти к вам, положите её ещё раз у ваших ног и потом пустите.

Молодые собаки, уже обученные Down, обыкновенно хорошо ложатся по свистку или команде; только при знаке поднятой рукой они пытаются ослушаться и упорно бегут еще несколько сот метров. Но слишком сердиться на это не следует: они еще так молоды и у них такой избыток сил, что безрассудно требовать от них послушания взрослой собаки. Хотя все таки не надо пренебрегать никаким средством для достижения такого послушания, и я указываю вам на лучшие из испытанных мною.

Очень возможно, что вы замените их еще лучшими, которые придумаете сами.

Я отнюдь не беру на себя роль профессора.

Единственная цель моей беседы с вами — указать вам, самым кратким способом, общий ход дрессировки, к сожалению до сих пор мало известной и редко употребляемой во Франции.

Не забывайте от времени до времени повторять комнатные уроки дрессировки на всех прогулках, предшествующих пробуждению охотничьего инстинкта у вашего ученика.

Многие молодые собаки, отлично носящие поноску в комнате или в саду, оказываются весьма непослушными в поле, где им больше всего хочется прыгать и носиться сломя голову.

Пользуйтесь всеми относительно спокойными минутами собаки для повторения выученных даже упражнений; приказав сначала лечь или вернуться, заставьте ее приносить перчатку или связанный узлом платок; одним словом, всеми средствами напоминайте о присутствии хозяина, которого необходимо ежеминутно слушаться. Впоследствии замените перчатки плёткой или тростью. Вечером, возвращаясь домой в темноте, уроните платок и, пройдя несколько шагов, пошлите за ним собаку.

Проделывайте это и все, что придет вам в голову, для упражнения и развития ума вашего ученика, но никогда не забывайте, что немедленное, пассивное послушание — первое условие успеха нашей системы.

Заставляя собаку приносить что-нибудь в впотьмах, вы научите ее искать не только глазами, но и носом. Точно также я советовал бы вам заставлять её ложиться при подобных обстоятельствах: это превосходная мера. Положим, солнце село час тому назад, совсем темно; вы идете почтовой дорогой; дойдя до верстового столба, прикажите собаке лечь и уходите; затем, сделав круг, возвращайтесь к ней; если она сошла с места, снова отведите ее назад и проделайте указанные выше упражнения.

Действуя таким образом, вы со временем получите собаку, которая будет вполне в ваших руках, когда придется начинать серьёзные уроки.

Наконец, приближается время, когда мы начнем пожинать плоды всех наших предыдущих трудов, и теперь то мы увидим, что они не пропали даром.

Действительно, в один прекрасный день, когда ваша собака гонялась со всех ног за бабочками, у вей из-под носа неожиданно подымается куропатка. Она останавливается, как вкопанная. Теперь то, или никогда, нужно заставить её лечь; торопитесь воспользоваться минутным замешательством, приковавшим её к месту, и во все горло кричите: Down Я готов голову прозакладывать, что собака не подвинется ни на шаг, если привыкла слушаться этого приказания: она тихонько ляжет в траву, подняв нос.

Подойдите к ней и, погладив ее несколько минут, пустите её идти. Но в ней уже совершился переворот, её мозг озарила новая идея вместо того, чтобы броситься бежать, как прежде, ради простого удовольствия поразмять ноги, она опускает нос к земле и отправляется к тому месту, откуда вылетела птица. Смотрите, с каким наслаждением она вдыхает запах, оставленный куропаткой, и начинает бегать во все стороны, очевидно ожидая, что ж будет дальше.

До сих пор наша собака только бегала; теперь же она охотится — в ней проснулась охотничья жилка (il est déclaré, как говорят французские егеря).

Если вы предоставите её себе самой, она как сумасшедшая понесётся через поле, увлекаемая инстинктом и не обращая более на вас ни малейшего внимания; но именно этого то нам и не хочется — мы желаем управлять её поиском; это единственная цель всех наших предыдущих усилий.
Все охотничьи писатели согласны, что идеал хорошего поиска – поиск зигзагом, под острыми углами.
Его легко добиться на огороженном поле от предварительно хорошо дрессированной собаки; но на открытом лугу совсем иное дело.

Я знавал превосходных собак, принадлежавших отличным охотникам, и должен сознаться, что ни разу не видал, кроме как на огороженных полях, чтобы какая-нибудь собака всегда и везде искала таким способом.

Из всех моих или известных мне собак лучше и правильнее всех исполнял этот поиск старый Дан III, гордон из псарни La Chasse illustrée: и на огороженных заборами полях Нормандии, Перша или Пуату, и среди высоких посевов на открытых лугах, он работал, так сказать, математически правильно. Он ходил, без всякого приказания, от одного забора к другому или от края до края поля, никогда не изменяя своей методы и целый день патрулируя так перед линией охотников. Если попадалось небольшое поле, я ожидал у входа, а Дан работал один, дойдя до противоположного конца, он возвращался ко мне; если он делал стойку, я шёл к нему, а если ничего не находил, мы оправлялись на смежное поле.

Итак, если вы живете в стране, где можно сводить молодую собаку на огороженное поле, разумней всего там и начать её воспитание. Но не следует, ради облегчения неопытной собаки, начинать с слишком маленьких полей, особенно если она благородной породы, т. е. одарена весьма тонким чутьём.

В самом деле, положим, вы вступаете в маленькую загородку, каждая сторона которой не более 50 или 60 метров (а таких много); вашей собаке довольно поднять голову и сделать несколько шагов, или нюхнуть кругом, чтобы убедиться, что здесь ничего нет, так как её чутье превышает это расстояние. Впрочем, виноват, в поле иногда скрывается перепёлка или заяц, которых собака легко может не почуять, несмотря на тонкость своего обоняния; но будьте уверены, если случайно в загородке залёг выводок куропаток, ваша собака найдёт его без всякого зигзагообразного поиска.
Поэтому, для вернейшего достижения желаемого результата, т. е. чтобы выучить собаку хорошо искать зигзагом, лучше, мне кажется, начинать с довольно больших огороженных полей. Приём обучения крайне прост: став посредине входа в поле и положив собаку у ваших ног, знаком прикажите ей идти, например, влево, и направляйтесь туда же сами; когда собака дойдет до левого забора и захочет идти дальше вдоль него, остановите её свистком и снова заставьте лечь; потом знаком правой рукой отправьте её вправо, идя сами туда же. Когда собака достигнет правого забора, заставьте её исполнить тот же маневр в обратную сторону и действуйте так до конца поля.
Повторяя такой урок ежедневно, вы скоро достигнете желаемого результата…, но только на огороженных полях; я не возьму на себя утверждать, что ваш ученик, как бы ни был богато одарен, как бы ни был разумен, будет так же правильно действовать на открытом лугу.

Повторяю, я видал прекрасных собак на полевых испытаниях; мне случалось охотиться с людьми, заслуженно считавшимися обладателями в совершенстве дрессированных собак; но я не помню, чтобы где-либо, кроме как на полях свекловицы, клевера, люцерны или гречи, хоть одна собака поддерживала в течение часа тот поиск зигзагом, под острыми углами, который, в книгах, так отлично проделывает собака. Заметьте, я отнюдь не критикую других, а просто констатирую факт.

Притом, необходимо иметь в виду, что чем меньше у собаки чутья, тем короче должен быть её поиск. Ясно, что собака, причуивающая куропаток, например, всего за двадцать шагов, должна ходить гораздо ближе к охотнику, чем та, которая причуивает их верхним чутьем за восемьдесят метров.

Все собаки с нижним чутьём должны искать частыми зигзагами, потому что они чуют дичь, лишь когда готовы на неё наступить, если только раньше не наткнулись на след.

Охотник не должен позволять таким собакам уходить дальше ружейного выстрела; если им не посчастливится встретить след, по которому они пойдут принюхивать, то, уйдя далеко от хозяина, они в девяти случаях из десяти сделают стойку слишком близко и сгонят дичь раньше, чем стрелок успеет до них добраться; между тем, держа их под выстрелом, можно всегда надеяться стрелять.

Но строгость современных куропаток, увы! слишком известна. и вы скажете, что в таком случае лучше охотиться совсем без собаки… Вообразите, я совершенно с вами согласен!

А затем, не будем больше говорить о таких собаках; я их терпеть не могу и боюсь показаться пристрастным¹.

Впрочем, впоследствии мы еще вернемся к этому предмету; теперь же мы говорим не о шарящих по земле носом собаках, но о породистых сеттерах и пойнтерах, дрессировку которых желаем довести до той степени совершенства, какую только допускают их способности.

В самом деле, силу чутья, например, мы увеличить не можем. Можно прогрессивными упражнениями увеличить силу, выносливость, укрепить телосложение, приучить собаку легко переносить холод и жар, утвердить её на стойке; мы легко можем и обязаны, развить её изумительный ум, но если у ней нет чутья, мы тут ничего не поделаем.

Бывает такое несчастие (хотя, слава Богу, и очень редко), что у вашей чистокровной собаки не окажется чутья. Едва вы убедились в этом, вам остается только подарить ее своему швейцару, для украшения его квартиры, или уступить её, в качестве домашнего сторожа, какому-нибудь знакомому господину. Но остерегайтесь слишком поспешно принимать такое решение. Все мы видели, как на первых охотах отличные собаки заскакивали в самую середину выводка куропаток; между тем, они сделали бы очень дальнюю стойку, будь немного поопытней.

Я уже указывал в другой книге² превосходное средство для приучения молодой собаки обращать внимание на малейший запах, касающийся её обоняния. Не желая повторять здесь все сообщенные вам подробности, я напомню суть дела в нескольких словах.

Наверно вы замечаете еще раз, что я вечно пишу безо всякого предварительного плана, ведь то, что я намерен сказать теперь, следовало бы поместить в описании уроков, предшествовавших первому полю вашей собаки. Что делать! не могу иначе; моя настоящая статейка не больше, как простая беседа; я спешу записывать мысли и воспоминания по мере того, как они приходят мне в голову, и чувствую, что весьма нуждаюсь в вашей снисходительности.
Но ведь я беседую (довольно-таки бессвязно) с своей братией —охотниками, и из вежливости вы не попросите меня за­ молчать.

Ну-с, до сих пор вы проваживали собаку в поле, для укрепления дисциплины; чередовали уроки поиска и поноски, т. е. то заставляли ее ходить по разным направлениям вложиться, по команде или знаку поднятой рукой, то приказывали приносить заброшенную в траву перчатку; при этом вы конечно наблюдали, что собаке случалось раз двадцать пройти мимо перчатки, не замечая ее.
Вы, разумеется, слишком хороший охотник и не сделаете такой грубой ошибки, чтоб показать ее собаке пальцем; пусть она поищет и найдет её сама. Однако, когда она проходит, ничего не замечая, в каком-нибудь метре от перчатки спрятанной в кусте люцерны, вы, конечно, можете привлечь её внимание каким-нибудь словом. Как бы слабо ни пахла перчатка, нос собаки должен ее почуять. Но этот легкий запах сильно заглушается запахом трав, а наш ветрогон, занявшись исканием с помощью одних глаз, почти совсем забыл о своем носе; и вы видите, повторяю, как он два или три раза подряд проходит мимо и продолжает себе искать. В таком случае, привлеките его внимание каким-нибудь словом и укажите ему знаком направление, в котором следует искать; затем оставьте его действовать дальше одного. Можно ожидать, что по второму или третьему разу собака уже не пройдет мимо, ничего не чуя; во всяком случае, как только она услышит ваш сигнал, она начнет искать более обдуманно. Сейчас я сообщу вам некий секретец, ведь я от вас ничего не скрываю; но пожалуйста, не смейтесь.
Я так убежден, что в молодом возрасте самые лучшие собаки требуют иногда поощрения, что мне случалось двадцать раз (да какое двадцать, сто раз!), уходя на прогулку, уносить с собой в жестянке запас кусочков швейцарского сыра. Собаки обожают его. Я клал эти кусочки в платок или перчатку, когда желал заставить своего ученика принести их. Точно также, охотясь впоследствии с хорошо уже дрессированной собакой и убив из под стойки куропатку или перепела, мне частенько случалось, послав собаку снова искать, забрасывать сзади неё означенную куропатку и затем приводить собаку под ветер от дичи. Чаще всего, при первых опытах, собака продолжала идти, ничего не чуя и минуя в нескольких шагах ту самую птицу, по которой только что сделала стойку за пятьдесят метров; но на десятом опыте она сразу останавливалась, едва переходила под ветер.

Право, это недурной способ; попробуйте его и вы поблагодарите меня.

Описанные упражнения уже позволят вам отчасти оценить тонкость обоняния вашей собаки, и в случае одновременной дрессировки нескольких учеников, вы можете сделать полезные сравнения.

Но из того, что шестимесячная собака проходит в двух шагах от убитой куропатки, не замечая её, не следует торопиться заключать, что у этой собаки совершенно нет чутья.

Надо помнить, что эта куропатка потеряла лучшую часть своего запаха, и что ваш пес не больше, как новичок; вы оцените его позже, на настоящей живой дичи.

Я указал вам на этот приём единственно потому, что считаю его весьма пригодным для приучения молодой собаки обращать внимание на малейший запах, поражающий её обоняние.

Последующая часть. Предыдущая часть.

---

1. Не надо забывать, что г. Белькруа пишет исключительно для французов. У нас же куропаток и тетеревей чаще всего приходится стрелять среди высоких кустов, на порубах, где собака с дальним поиском положительно вредна, если только не обладает анпонсом, что крайне редко; сколько раз приходится, с пре­ восходным сеттером, потеряв его в кустах, узнавать затем по далекому взлету выводка, что ваша собака все это время стояла над ним, и наконец согнала. А тихоход, с хорошим чутьем, шах за шагом подводит охотника к самому вы­ водку. Я знаю двух охотников, всегда чрезвычайно счастливо охотящихся и в са­ мых отчаянных чертоломах, и на чистых болотах—их сеттера ищут всегда. шагом. Прим, переводч. ↩︎
2. Т.е dressage des chiens d’ârrét, par Bellecroix, chez Firmin-Didôt. ↩︎