Несколько правил стрельбы по летящей птице. “Природа и Охота” 1886.1
В октябрьской книжке журнале «Природа и Охота» 1885 года, т-м Энгельмейер помещено „Письмо к стрелкам“, в котором он, описывая в коротких, но прекрасных строках охоту по вальдшнепам, бывшую в его имении осенью текущего года, просит вкратце изложить в журнале способ прицела дробью или пулей в летящую и бегущую цель, при всех направлениях.Принадлежа исключительно к охотникам, стреляющим пернатую дичь дробью, и имея желание отозваться на письмо г. Энгельмейер, постараюсь изложить ниже те правила, которыми я руковожусь при стрельбе в течении уже 38-ми лет.Пишу в надежде сообщением моим удовлетворить г. Энгельмейер и принести хотя малую долю пользы начинающим охотникам. Начну с того, что прежде, чем делать выстрел, нужно решить задачу гораздо труднейшую,—определить расстояние, на котором находится от стрелка птица, долженствующая быть убитой. Здесь правил никаких дать нельзя и каждый стрелок руководится глазомером или прирожденным ему, или добытым долголетним опытом. Только выработавший себе глазомер может быть метким стрелком. Такой стрелок знает, что нельзя руководиться одними и теми же правилами при стрельбе птицы на дистанции в 25 и 50 шагов. В обоих случаях он должен руководиться различными соображениями, если хочет положить птицу в ягдташ. Как поступают другие — я не знаю, но я выработал и держусь следующих правил.Если я стреляю в медленно летящую птицу (в утку например) и стреляю в угон при горизонтальном направлении полёта, то, смотря по быстроте его, держу цель на голове птицы, если расстояние будет приблизительно около 25 шагов, и на вершок выше и вперёд головы, если дистанция будет в 50 шагов. При поперечном направлении полёта, в первом случае держу цель около носа птицы, а при втором четверть или полторы вперёд. При перпендикулярном подъёме птицы, в первом случае беру цель на вершок выше её головы, а при втором около четверти. Встречную птицу я всегда, если возможно, пропускаю через голову и бью в угон, целя под неё, когда же не представляется к тому возможности, то, если птица летит в дистанции равной 25-ти шагов, я вскидываю ружьё на голову птицы, откидываюсь корпусом на вершок назад и в этот момент спускаю курок. Если же птица летит в дистанции равной 50-ти шагам, то я, вскидывая ружьё, откидываюсь корпусом уже на четверть назад и даже более, смотря по быстроте полёта и спускаю курок. Красивее этих выстрелов ничего, по моему мнению, быть не может.
Таким образом я стреляю и других птиц, имеющих полёт, подобный утиному. Что же касается стрельбы дупелей и гаршнепов, которых доводится бить, за редкими исключениями, на близком расстоянии, из под стойки собаки и в угон, то я держусь следующего правила: я отпускаю птицу, если возможно конечно, шагов на 30, накидываю ружьё так, чтобы дуло его закрыло птицу и спускаю в момент этого закрытия курок. Если же полёт дупеля и гаршнепа будет иметь поперечное мне направление, то я руковожусь правилами, описанными мною в стрельбе птиц, имеющих не особенно быстрый полёт.
Другое дело стрельба в бекаса, вертлявый и проворный полёт которого кому неизвестен из нас, охотников. Бекас — это, так сказать, оселок, на котором охотник может испробовать свое искусство в стрельбе. Особенно трудно даётся он начинающему охотнику. Но для старого, опытного, обладающего хладнокровием и выдержкой стрелка, стрельба в него не представляет особенных трудностей, хотя она гораздо труднее, чем по его родичам: вальдшнепам, дупелям и гаршнепам
Общеизвестно, что этого хитреца легче всего убить в двух случаях: в момент подъёма и в тот момент, когда он перестанет показывать свое белое брюшко, мотаясь из стороны в сторону, и летит более ровно. В последнем случае, если бекас понесётся по прямой линии от стрелка, то берёшь прицел выше его на четверть; если же поперек, — то, при расстоянии в 25 шагов, берешь около 1/2 аршина вперёд и немного выше линии полёта и до аршина вперёд и около четверти выше линии полёта, если он находится в расстоянии около 50-ти шагов. Доводилось мне убивать бекасов поперечными выстрелами на 70—80 шагов, но больше как около полутора аршина вперёд я не целил.
Не помню где-то я читал, что стрелять вальдшнепов — и легко, и трудно. Сознаюсь, что с этим доводом нельзя не согласиться. Я нахожу, что легкость, или трудность стрельбы вальдшнепа зависит не столько от полёта птицы, сколько от местности, в которой приходится его стрелять. Он трудно даётся в лесной чаще, но, раз он поднялся с чистого места, то становится легкою добычей. А так как на чистых местах он редко попадается, то в большинстве случаев и доводится иметь дело с этим красавцем в лесу и других крупных и мелких порослях, а потому стрельба и усложняется1. Но, принимая во внимание, что вальдшнеп — птица смирная, держится крепко и подпускает собаку очень близко, то, следовательно, из под стойки собаки убить его, по моему мнению, не составляет ни особенно большой трудности, ни большой хитрости, при главном условии — хладнокровии стрелка, но, во всяком случае, при взлёте вальдшнепа, какое бы направление он ни принял, цель должна быть около него, а не на нём, ибо, хотя на нажатие гашетки и требуется момент, тем не менее нужно помнить, что птица не ждёт. Так поступаю я при близких расстояниях, но если, в тот момент, когда вальдшнеп вздеревит, принять его на цель, по густоте деревьев нельзя и придётся выждать появления его в более отдалённой прогалине, то нужно прибегать к тем же правилам, о которых сказано выше, при стрельбе другой дичи. В данном случае нужно только быть попроворнее, и лишь при моментальном прицеле и верном глазомере можно рассчитывать убить эту птицу. Нередко вальдшнеп при взлёте описывает дугу. В этом случае нужно целить под него. Конечно, гораздо легче его убить в тот момент, когда он вздеревит и с этой точки как будто избирает направление полёта, но это не всегда бывает удобно по густоте леса в той местности, где он держится, тем более, что вальдшнеп почти никогда не вылетает выше вершин деревьев. Вообще, при стрельбе вальдшнепов приходится иногда такие делать отчаянные и невероятные выстрелы, как ни по какой другой птице. Бьёшь иногда не по птице, а по кусту, однако кладешь её в ягдташ. А потому, предполагать какие-либо положительные правила, кроме вышеизложенных, нельзя.
Словом, как тут, так и вообще при стрельбе, пропасть соображений, хорошо известных лишь опытным охотникам, которые, руководясь этими соображениями, хотя и ошибаются, но сравнительно редко, да, к тому же, трудно и передать всё это письменно: нужно опытом или навыком дойти до этих тонкостей, а чтобы приобрести последние, нужно иметь терпение и страсть к охоте. Хладнокровие, глазомер, самоуверенность и известная сноровка — вот главные достоинства, которыми должен обладать охотник, чего конечно, как и рук своих, другому передать невозможно.
Вот, все те правила, которыми я руководствуюсь при стрельбе, и не одна тысяча пернатых сложила головы от моих выстрелов. Некоторые из этих правил выработал я сам путем многолетнего опыта, а некоторые изучил под руководством известного в прежние времена охотника — Ивана Егоровича Будникова, проживавшего со мною вместе в г. Саратове. Было это давно, когда я был еще 14-ти летним мальчиком. Вот как он меня учил: в свободное от занятий время наловим мы с ним бывало вечером, на одной из подволок присутственных мест, диких голубей, завяжем в мешок и утром отправляемся за город. Заряжается ружьё и дается мне, а учитель становится, иногда рядом со мною, а иногда саженях в 10-ти от меня и начинает выпускать из мешка голубей. Боже мой! сколько сначала возвращалось голубей в те места, откуда были взяты, не потеряв ни одного пера. Учитель мой вёл обучение таким образом: прежде всего давал наставление „не горячиться” и повторял его раза два—три; затем, выпуская голубя, командовал — бери цель так, бери сяк, смотря по-надобности. Например, если голубь кидался в сторону, он кричал „держи дуло так, как будто наровишь отбить ему нос“. Выдержишь, — голубь свернётся, не выдержишь,— улетит невредимым восвояси. При другом направлении полёта,— другая команда, и так учил он меня целое лето.
Признаться сказать, эта наука далась мне скоро, за исключением одного приёма, это когда учитель мой, выпустив сзади меня голубя, кричал „тиро!“. Моментально бывало обернешься налево, глядь — а голубь-то брошен в противоположную сторону, следовательно, нужно было сделать оборот-то направо. И станешь бывало в тупик и не знаешь, что делать. Долго я бился с этими поворотами, потому что не мог с одинаковой скоростью повёртываться направо, как и налево. Вдоволь посмеялся над моей неуклюжестью мой учитель, но, в конце-концов, открыл мне и этот секрет. „Ты“,- говорил он мне, – „если птица порвётся сзади тебя и с правой стороны, закидывай левую ногу через правую и делай поворот“. Взял у меня ружье и сделал так, как говорил. Вышло просто и ясно!
Все его наставления и уроки так крепко засели в моей голове, что я до сих пор помню все до мельчайших подробностей, а этому прошло как раз 38 лет.
Мир праху твоему незабвенный учитель, отличный охотник, честный и добрый человек! Много я, через посредство твоей науки, провел в жизни светлых и отрадных дней на охоте, забывая там все житейские дрязги и невзгоды.
В заключение, долгом считаю заметить, что указанных мною правил недостаточно знать для того, чтобы быть хорошим стрелком. Кроме знания теории стрельбы и постоянной практики, нужно: во-первых, иметь прикладистое ружьё; во вторых, быть уверенным в силу, резкость, кучность и дальнобойность своего ружья; в третьих, иметь породистую, вежливую и хорошо натасканную собаку, которая есть душа охоты, верный товарищ и друг охотника, без которой последний подобен человеку без рук. По моему мнению, охотники, не обращающие должного внимания на эти три условия, не придающие подобающего им значения, много затрудняют свою стрельбу. Имея неприкладистое ружьё, стрелок должен тратить лишние моменты, приснаравливаясь во время выцеливанья птицы, которая в эти моменты иногда успевает вылететь из меры. Не зная своего ружья, охотник будет или разрывать птицу, если станет стрелять накоротке, при кучном бое ружья, или птица будет улетать невредимою, если он будет выпускать на дальнюю дистанцию, при раскидистом бое. Имея дурную собаку, отличный даже стрелок будет иметь в своем ягдташе дичи в половину меньше, чем имея хорошего пса. Горячая, невежливая, бесчутая собака не найдёт и половины дичи, а из этой половины половину разгонит. Такая собака постоянно будет ставить стрелка в невыгодное положение при стрельбе: то она поднимет птицу далеко и не даст, следовательно, стрелку возможности хорошо выцелить, то она разгорячит последнего и отнимет у него хладнокровие, которое так ему необходимо.
Вот те немногие строки, которыми я решился ответить г. Энгельмейер, желая свой ответ отдать на суд и пользу ближнему.
В. Санарский.
7 декабря, 1685 г.г. Камышин (Саратовской губ.).
Правила стрельбы по сидящей, плавающей и бегущей птице. “Природа и Охота” 1887.7
(Посвящаю любезному моему сыну Н. В. Санарскому”).
По поводу моей статьи „Правила стрельбы по летящей птице“, напечатанной в Январской книжке журнала „Природа и Охота“ 1886 года, некоторые из молодых, начинающих охотников обратились ко мне с просьбой изложить им правила стрельбы, которыми они должны руководствоваться при стрельбе по сидящей, плавающей и бегущей птице, ибо вышеозначенная моя статья, по их мнению, пригодна для тех только охотников, которые, так сказать, прошли элементарную школу, более лёгкую, т.-е. стрельбу по сидящей птице и перешли к стрельбе более трудной, — в лёт.
Желая исполнить их просьбу, я постараюсь сделать известным для всех всё то, к чему я пришёл долголетней моей охотничьей практикой. Откровенно говоря, сидящую птицу приходится стрелять очень редко, бегущую немножко чаще; но все-таки приходится.
Кажется, чего бы проще и легче — как убить сидящую утку, или бегущего, не окрылившегося ещё совершенно, молодого утёнка, имея последнего в своем распоряжении до того момента, пока он не нырнёт в воду? В сущности, однако, это не так легко, как кажется. Чтобы не выпустить заряда на воздух, чтобы убить в этом случае птицу, нужна большая сноровка. Я, например, знаю охотников очень недурно стреляющих в лёт, которые так ловко и часто промазывают по сидящей утке и особенно молодому подлётку-утенку, что из рук вон. Впрочем этот факт не одному мне известен, а его знает очень хорошо известный туркестанский охотник — г. Смирнов, который в прекрасном своем рассказе „Кузьма Берестов“2, об охоте по перепелам, между прочим говорит „но все-таки, несмотря на легкость стрельбы этой птицы и для неё требуется известная сноровка, известный приём, как, например, требуется известная сноровка для сидящей дичи, по которой первоклассные стрелки пуделяют чище и чаще тех, что по траве елозят—брюха не занозят“.
Вы, начинающие, молодые охотники, быть может спросите меня: от чего-же это так. На это я вам отвечу: по недостатку практики. Первоклассному то охотнику вряд ли доведется из 100 выстрелов сделать один по сидящей дичи, а тот охотник, что на брюхе то елозит, стреляет только сидящую дичь, а в лёт он во всю свою охотничью жизнь не позволит себе сделать ни одного выстрела. Ясно, что он, в силу этого навыка, до того приноравливается к стрельбе по сидящей птице, что промахов почти не знает, бьёт наверняка и всегда старается не прокинуть зря заряда, ибо он для него дорог, тогда как первоклассный охотник зарядов не считает.
Я поведу речь на первый раз исключительно об утках.
Известные мне, очень многие охотники к уткам как-то брезгливо относятся; но, что меня касается, я всегда любил и люблю ссадить уточку, где бы она мне ни попалась, а брезгать ею, по-моему, не следует, хотя бы и в силу того, что большинство из нас, (если не все), состарившихся охотников, первые выстрелы делали ни по чём другом, как по утке, а эти моменты никогда не забываются. Но к делу.
Стрелять уток доводится старых и молодых, в тихую и ветряную погоду; причём, опять-таки, главную роль играет расстояние, на котором находится от стрелка птица, как и при стрельбе в лёт. Если я, подойдя к озеру, увижу смирно сидящую утку приблизительно от меня шагов на 20—30, то вскидываю ружьё, закрываю дулом все туловище птицы, держу цель у основания шеи и спускаю курок; если же утка находится от меня в расстоянии 50—60 шагов, то, в таком случае, я закрываю дулом и самую голову и стараюсь, так сказать, перебросить через нее заряд (принимая во внимание уклон дроби). Так я поступаю при тихой погоде. Если же мне доведется стрелять в погоду ветряную, когда утка, сидя на воде, подбрасывается волною, то я прибегаю к другой сноровке. Опять-таки наблюдая расстояние; я ловлю тот момент, когда утку подбрасывает на гребне вала, и спускаю курок, держа цель над птицей. Этот прием очень нелёгок, но при практике усваивается. Если-же утка плывёт и плывёт от стрелка, то нужно целить ей в голову, а при поперечном направлении в нос.
Что касается стрельбы по бегущему утенку, или по подлини, то нужно держаться почти тех же приёмов, которые мною указаны при стрельбе дичи не особенно сильно летающей. Так, например: если утёнок или подлинь бежит от стрелка и его приходится стрелять в угон, то следует закрыть дулом голову, а цель держать в пространство перед головой; если же птица покосит от стрелка, или совсем возьмёт поперечное направление, то дуло ружья следует держать на линии около носа.
Вот и вся нехитрая азбука стрельбы по птице, находящейся в вышеизложенных положениях. Стоит только запастись немного терпением, самообладанием и выдержкой, и стрелять будет легко.
В заключение, не могу не сказать несколько слов о приобретении глазомера. Глазомер, посредством которого охотник должен определять расстояние между собою и целью, в которую он должен стрелять, — есть краеугольный камень, лежащий в основании науки стрельбы. Хотя глазомер этот и нелегко приобретается, но приобрести его все-таки необходимо и очень возможно. Я могу рекомендовать для этого одно практическое правило, полезное для начинающих охотников, совершающих свои передвижения больше при помощи собственных ног, а не при посредстве лошадей и экипажей. Правило это следующее:
На пути своем охотник должен заметить какой-нибудь предмет, и, удаляясь от него ровным, обыкновенным шагом, должен отсчитывать шаги; отсчитав, например, 30 шагов, нужно остановиться, оглянуться назад, смерить глазами расстояние и постараться сохранить в своей памяти представление о нём. Повторив несколько раз тоже самое, молодой охотник в разное время увидит, что представление о пространстве в 30 шагов у него окрепнет. Достигнув этого, надо проверять себя следующим образом: остановитесь на пути, пометьте себе какой-нибудь предмет, находящийся, по вашему предположению, от вас в 30 шагах, идите до намеченного предмета и отсчитайте шаги. Сначала вы будете ошибаться, но практика сделает своё, и в скором времени вы будете безошибочно и точно определять пространство в 30 шагов. Проделайте тоже самое последовательно с 40, 50, 60, 70 и более шагами, и вы приобретёте охотничий глазомер, т.-е. глаз ваш привыкнет определять всевозможные расстояния, через что устранится и главное препятствие к достижению меткой стрельбы.
Не следует также забывать, что стрельба требует более частых упражнений, чем это кажется на первый взгляд, потому что уменье стрелять, даже при врождённой способности и известного рода талантливости, даётся одним лишь упражнением. Время, которое тратится на эти упражнения, не пропадет даром и пожалеть о нём не придется никогда, по той причине, что охота с ружьём есть страсть, не утрачивающаяся вместе с потерею сил от времени, а утешающая человека и в старости поддерживающая в нем бодрость духа и энергию, и если есть на свете молодые старики, то большинство из них, наверное, охотники. Я говорю здесь, конечно, лишь о тех охотниках, которые, раз взявши ружье, не расставались с ним во всю свою жизнь.
В. Санарский.
Художник Уильям Джордж Ричардсон.
- Но тем не менее, осенью в сентябре месяце в хороший валовой пролёт можно убить в одну охоту до 20-ти пар. ↩︎
- См. журн. „Природа и Охота“, Ноябрь 1886 г., стр. 78. ↩︎
Если вам нравится этот проект, то по возможности, поддержите финансово. И тогда сможете получить ссылку на книгу «THE IRISH RED SETTER» АВТОР RAYMOND O’DWYER на английском языке в подарок. Условия получения книги на странице “Поддержать блог”