“Природа и Охота” 1886-1887.
Несколько слов о голубиных садках.
Д. Нарышкин.
В Сентябрьской книге журнала „Природа и Охота“ впервые появился исторический набросок садочной стрельбы в России, и мы, страстные любители этого спорта, должны принести за то благодарность автору статьи.
Хотелось бы тем и ограничиться, но, к сожалению, заключение в статье уважаемого спортсмена может вызвать, пожалуй, при устройстве Императорским Обществом Охоты предполагаемого тира, такие постановления, которые вредно отзовутся для дела и на голубиных садках, не должны иметь места, как я то постараюсь доказать. Многие полагают, что стрельба по дичи из-под собаки и стрельба голубей производятся при подходящих условиях, вследствие чего и говорится постоянно в Москве о выдержке при стрельбе голубей. Если выдержка есть качество при стрельбе из-под собаки дичи, близко от стрелка вылетающей, то она является недостатком при стрельбе строгой дичи и положительно неприменимой при стрельбе голубей, когда первый выстрел приходится давать часто от 40 до 50 шагов. При расстоянии от стрелка до ящиков в 30 шагов и при птице, плохо летающей, конечно, выдержка возможна, но ведь голубиные садки у нас должны стремиться к совершенству, с которым они производятся за границей, где дистанция до ящиков доходит до 30 метров, и птица крайне резвая и угонная. При таких условиях вряд ли можно говорить о выдержке, как о качестве. За границей мне приходилось видеть стрелков чрезвычайно быстро стреляющих. Они же, замечательные стрелки, на охоте никогда не убивали своих собак или расстреливали ноги товарищей. Напрасно уважаемый автор статьи полагает, что быстро стрелять – значит не владеть собою. В таком случае к растерянным стрелкам пришлось-бы причислить всех англичан, бельгийцев, итальянцев и французов, отличающихся на Европейских stand’axb и признать хорошими стрелками, достойными подражания, только тех, которые усердно ведя по птице в продолжении нескольких секунд, не спускают курка из-за выдержки, чтобы зачастую, при внезапном ускорении полета, пропустивши удобный момент, пропуделять птицу. Если уважаемому собрату по страсти приходилось видеть на призовой стрельбе промахи по первому выстрелу от слишком быстрой стрельбы, часто, впрочем, вознаграждаемой удачным 2-м выстрелом в меру, сколько же приходилось видеть промахов 1-м выстрелом с „выдержкой“ и вторым выстрелом чрез то запоздалым. Если первое нехорошо, то во сколько раз второе хуже? Я не отрицаю необходимости часто выдерживать, но полагаю, что нужно предоставит стрелку распоряжаться своими двумя выстрелами по взлетевшей птице, как и когда ему угодно, лишь бы оба выстрела не были произведены вместе, что нигде не допускается. Выдержка не может быть вменена стрелку в обязанность потому, что она может быть доведена до minimum’a, в зависимости от быстроты полёта или уловки птицы, и такая сноровка при стрельбе должна зависеть от стрелка. Она то и придает характер стрельбе каждого. Обязывать стрелка к выдержке – это лишать его самостоятельности в стрельбе, и такая счастливая мысль никогда никому в западной Европе и не приходила в голову! То в продолжении 40 лет стреляли одним выстрелом, то предлагается теперь обязательная выдержка! Хорошо бы если эти мудрствования привели бы к какому-нибудь положительному результату, но такового, к сожалению, не усматривается.
Садки являются местом соревнования в стрельбе. Для удачной стрельбы с больших дистанций резвых голубей необходимо, кроме верной и быстрой стрельбы, ещё отличное вооружение. Западная Европа с развитием правильной голубиной стрельбы довела охотничье вооружение до совершенства. Когда в 1882 году член палаты лордов, присутствовавший при стрельбе в Монте-Карло, возмущённый обращением прислуги с птицей, внёс билль о запрещении стрелять голубей в Англии, Палата Общин отказала в принятии билля, затрагивающего целую отрасль отечественного производства и лишающего заработка десятки тысяч рабочих. Бельгия работает массу ружей для садок и редкий бельгиец не вооружен ружьём отечественного производства. Франция за последние годы начала также совершенствовать свое ружейное производство, одно время сильно расшатанное английской конкуренцией. Вот, следовательно, какая может быть польза от благоустроенных садок, и нам должно быть ясно какое громадное значение садки могут иметь на усовершенствование охотничьего вооружения, и на развитие этой отрасли нашей отечественной промышленности, представляя вместе с тем приятное времяпровождение для массы охотников. К сожалению, мы одни не подвинулись вперёд, потому что, в течении многолетнего существования садок, наша изобретательность имела лишь целью различные стеснения для стрелка, не имеющие никакого отношения к испытанию боя ружья. Мы обладаем прекрасным материалом, хорошо обставленными новейшими механическими усовершенствованиями на казённых заводах, чрезвычайно ловкими мастерами, остается желать, чтобы наши заводы принялись бы скорее за толковое изделие охотничьего вооружения по указанию гг. стрелков. Это оружие должно быть испытано на садках, да притом, с хороших дистанций. Я здесь своих указаний не позволяю себе давать, так как все мною вышесказанное давно практикуется во всех Европейских тирах. Я желаю лишь обратить внимание тех, которым придётся заняться разработкой правил садочной стрельбы, на истекшие 40 лет существования у нас садок, к сожалению, без результата для дела. Частные общества могут, конечно, обставить стрельбу в своем кружке различными фокусами, их веселящими, но Императорское Общество Охоты, жертвующее, как слышно, капитал на устройство тира, должно стоять выше всяких партийных взглядов, Польза дела, надеемся, будет руководить устроителями тира. Правила для стрельбы выработаны, они везде тождественны, везде они принесли пользу. Воспользуемся же и мы опытом добытыми правилами и тогда мы можем быть уверены, что садки принесут и нам пользу.
С.-Петербург. 9 октября 1886 г.
Д. Нарышкин.
По поводу статьи Д.К. Нарышкина. 1886.12
А. Пигот.
А. Пигот.
В Октябрьской книге нашего журнала появилась статья под заглавием «Несколько слов о голубиных садках», вызванная моими набросками о том-же предмете, в Сентябрьской книге сего же года, в которых я высказал пожелание, чтобы теперь допускалась на садках, наряду с стрельбой со сдваиванием, и прежняя стрельба одним выстрелом, находя, что для практики стрелка она имеет тоже свою хорошую сторону, и не воображая, что кто-либо найдёт в этом пожелании что-либо предосудительное, единственно потому, что она не практикуется на западе. Но очевидно не так понимает это сам автор цитируемой статьи, ибо, не разделяя высказанные мною взгляды, он горячо восстает против этого, опасаясь, что во-первых, — они вредно повлияют на составителей новых правил, для устраиваемого в Москве стрельбища, ружейным отделом Императорского Общества Охоты; а во-вторых, что, придерживаясь их, садка у нас не будет поставлена правильно, почему и поспешил их предупредить о той опасности, советуя им в тоже время принять уже выработанные и практикуемые заграницею и в Петербурге правила, как единственно рациональные и целесообразные, что он и старается доказать. Конечно, нельзя не признать цель его весьма похвальною, и нет сомнения, что многие любители голубиных садок скажут ему за его старание большое спасибо. Меня же его теория, как построенная на далеко не прочных основаниях, ни в чём не убедила, и я позволю себе здесь заметить мимоходом, что наша природная склонность подражать всему, что творится на западе, нас доводит часто до того, что мы слепо принимаем все заграничные изобретения, не разбирая благоразумны ли они и насколько они нам пригодны, а ведь кажется пора нам, наконец, жить немного своим умом, и привыкать отличать мишуру от золота.
Употребляя слова уважаемого автора, я тоже скажу, что хотелось бы и мне тем ограничиться, но, к сожалению, не разделяя в свою очередь взгляды петербургского охотника, я осмеливаюсь возражать на некоторые его выводы, находя их неосновательными. Например, он вначале своей статьи говорит, что выдержка на голубиных садках положительно неприменима; далее же не отрицает необходимости часто выдерживать. Заметьте, читатель, какое тут противоречие. Невольно спрашивается: почему вдруг г. Нарышкина допускает необходимость даже частой выдержки? По-моему, одно из двух: или он допускает некоторую выдержку в известных случаях, или же её находит вовсе неуместной на голубиных садках. Я же остаюсь при своём и говорю: да, известная выдержка желательна, и, мне кажется, что те, которые мало-мальски желают беспристрастно взглянуть на дело, мне в этом протянут руку.
На мой взгляд те, которые полагают, что стрельба по дичи из под собаки и стрельба голубей производится при подходящих условиях, немного ошибаются, в особенности если допускать на садках только стрельбу правильную и с некоторою выдержкою, а не стрельбу накоротке, как то вводится у нас. Я нахожу, что голубиные садки, как и все другие тиры, должны служить прежде всего школой стрельбы, и отнюдь не должны впадать в область игорного дела. Стрельба, как она практикуется теперь у нас, хотя и есть изобретение западное, тем не менее, она не приучает стрелка ник чему хорошему и положительно неприменима в поле.
Мнение автора, что мы должны стремиться довести голубиные садки до того совершенства, с которым они производятся заграницею, где дистанция до ящиков доходит до 30 метров (4-2 арш.), мне кажется неверным, ибо в одной только дистанции нельзя ещё усмотреть совершенства. А что садки на западе далеко ещё не доведены до этой степени, я вывожу из существующих у них правил, по которым, как я раньше сказал, составлены и Петербургские. Стоит только прочесть параграф о дублетах, чтобы в этом убедиться1 . И на самом деле, в чем-же тут г. Нарышкин нахо дит совершенство? В том-ли, что стрелок, не сделавши ни одного дуплета, выигрывает приз, тогда как его соперник, убивши мень шее число птицъ, но все-таки сделавши — допустим — хоть один дуплет, проигрывает оный?—Я-же в этом правиле, кроме прямого отсутствия всякой логики, ничего не усматриваю. После этого—зачем- же называть такую стрельбу7 стрельбою дуплетами? И вот такия-то правила нам выставляют примером и образцом идеального совер шенства. Правда, что такое изумительное изобретение никогда-бы не могло придти в голову7 нашим Москвичам, а есть измышление за падников; пускай-же они потешаются этими фокусами, их веселя щими;, наши-же Москвичи, надеюсь, будут настоль благоразумны, чтобы подобный абсу7рдъ не помещать в своих правилах.
Приведенный параграф, как содержащий положительную бессмыслицу, невольно заставляет думать, что если тщательно рассмотреть и остальные, то, пожалуй, найдешь и в них кое-что в этом роде. Полагаю, впрочем, что достаточно и этого, чтобы судить о степени совершенства заграничных голубиных садок и их правил.
Продолжая в этом-же духе, автор весьма ошибочно думает, что я полагаю, что быстро стрелять — значит не владеть собою, и что, в таком случае, к растерянным стрелкам пришлось бы причислит всех Англичан, Бельгийцев, Итальянцев и Французов, отличающихся на Европейских stand’ах. Могу смело уверить г-на Нарышкина, что эта счастливая мысль мне тоже никогда не приходила в голову. Я знаю хорошо, что быстрая стрельба ничуть не препятствует сознательной выдержке в нужный момент, и вот поэтому-то я и восстаю против стрельбы без всякой выдержки — будь это стрельба одним выстрелом или со сдваиванием. Я нахожу, что она вовсе не соответствует цели мудрствований. Могу его уверить, тут нет никаких, и не моя тут вина, если г. Нарышкин не усматривает никаких результатов от выдержки. Пусть же легион замечательно быстро-стреляющих Англичан, Французов и прочих отличаются на Европейских stand’ax. Мы их оставим в покое, и ограничимся тем, что отнесём к числу растерянных стрелков лишь тех, которые от слишком уже быстрой стрельбы бессознательно бросают выстрел в ящик до взлёта птицы, после которого голубь улетает невредим, хотя и провожаемый вторым выстрелом уже совсем растерявшегося стрелка.
Далее г. Нарышкин говорит: «обязывать стрелка к выдержке — это лишать его самостоятельности, и такая счастливая мысль никогда никому в западной Европе и не приходила в голову», и добавляет: „то в продолжении 40 лет стреляли одним выстрелом, то предлагается теперь обязательная выдержка“. Признаюсь, мне, как и западникам, которых г. Нарышкин нам всё выставляет примером, эта мысль тоже на ум не приходила, в чем легко убедиться, прочитав мои наброски. Обязательную выдержку, как то понимает г. Нарышкин, я не думал предлагать, по той же самой причине, которую автор нам так любезно объясняет. Предложил же я просто выдержку произвольную, но сознательную, ибо убеждён, что стрелок, усвоивши её, не будет бессознательно бросать выстрел в ящик. А что наши Москвичи, как при стрельбе одним выстрелом, так и теперь, при стрельбе со сдваиванием, не упускали и не упускают из виду сознательную выдержку. Может служить примером хоть г. Джаксов, взявший первый приз на вышесказанной садке, и не дозволивший себе, благодаря опять той же выдержке, убить ни одной птицы над самой машинкой. Как видится, петербургские охотники иначе истолковывают слово „выдержка“, ибо сам автор статьи предполагает, что выдерживать —значит нескончаемо вести по птице, упуская её таким образом не в меру.
Уважаемый автор напрасно тоже думает что «мы одни не подвинулись вперёд, потому что в течении многолетнего существования садок, наша изобретательность имела лишь целью различные стеснения для стрелка, не имеющие никакого отношения к испытанию боя ружья». О каких стеснениях автор здесь упоминает, я не берусь разгадать. Позволю себе только спросить его: неужели он серьёзно думает, что необходимо сдваивать по птице, чтобы испытать бой ружья? На это убеждение, я могу сказать следующее: у нас, при Бутырском кружке, практиковалась также стрельба на 30 аршин, а в известные дни, впереди машинок обозначался вешками полукруг, и только птица, падавшая битой между этой первой чертой и большой чертой, считалась действительной, а каждая птица, падавшая битой в полукруге около машинок, записывалась пуделем. При таких условиях, большинство птиц приходилось стрелять на 40, а быструю, угонную, на 50 и более шагов, как это бывает и теперь, при стрельбе со сдваиванием, когда голубь не убит первым выстрелом возле ящика. Но, может быть, г. Нарышкину о стрельбе при таких условиях не было известно, а узнавши о ней, пожалуй, он опять скажет, что эти условия стеснительны для стрелка. Но полагаю, что он должен согласиться, что эта стрельба, хотя, и одним выстрелом, имела однако не менее значения по испытанию боя ружья, чем принятая теперь стрельба à la Monte-Carlo.
Г. Нарышкин, цитируя ответ Палаты Общин на внесенный членом палаты лордов билль о запрещении голубиных садок, на мой взгляд, придает сим последним слишком большое значение и влияние на ружейное мастерство. Мотив непринятия билля очень остроумный и, конечно, говорит в пользу находчивости Англичан, но тут невольно приходит на ум известная русская пословица.
В самом деле, можно ли допустить, чтобы при уничтожении голубиных садок в одной только Англии, десятки тысяч рабочих могли лишиться заработка? Ведь участие на садках, в особенности заграницею, доступно только для людей богатых. Если г. Нарышкин посещал садки хоть в Монте-Карло, я позволю себе спросить его, сколько тысяч стрелков он там встречал? Не забудьте, что есть ружейные мастера ещё во Франции, Германии, Бельгии, Австрии и прочии. Что садки, отчасти, и заставили ружейных мастеров доискиваться усиления боя центральных ружей применением chokebor’e, а я, пожалуй, и соглашусь, но все-таки главным двигателем тут послужила охота вообще, ибо процент вырабатывающихся ружей специально для голубиных садок ничтожен, как сознаётся вероятно и сам г. Нарышкин, в сравнении с процентом охотничьих ружей.
А. Пигот.
Художник: Артур Фитцвильям Тейт
- См. Апрельская книга 1884 г. стр. 29 «Значение и устройство голубиных садок» Д. Нарышкина. § 22. При стрельбе дуплетами, пулька или приз выигрывается убившим большее число голубей, не обращая внимания нависло сделанных дуплетов. ↩︎
Если вам нравится этот проект, то по возможности, поддержите финансово. И тогда сможете получить ссылку на книгу «THE IRISH RED SETTER» АВТОР RAYMOND O’DWYER на английском языке в подарок. Условия получения книги на странице “Поддержать блог”