“Природа и Охота” 1881г. 11
В мартовской книжке нынешнего года журнала „Природа и Охота“ напечатана статья, под заглавием: „По поводу статьи Беллькруа: Дрессировка легавой собаки“, автор которой скрыл свое имя, под псевдонимом „Пскович“. Статья эта во многих отношениях заслуживает полного внимания не только тех, кто занимается дрессировкою легавых собак, но и тех, кто толь ко интересуется таким важным для ружейного охотника во просом. Она интересна еще и потому, что в ней много прав ды, правды не записанной с чужих слов, но правды того, что сам испытал на практике уважаемый собрат-охотник и дрессировщик. Отдавая Беллькруа полную справедливость, как знатоку собак (пойнтеров и сеттеров), в конце своей статьи „Пскович“ говорит, что ему „даже досадно, что с учением его (Беллькруа) о дрессировке он не может согласиться ни в одном слове“. По моему крайнему убеждению, это замечание сделано несколько поспешно, а поспешность эта явилась совершенно логически, как следствие уверования в испытанное им самим на практике и возведения частного на степень общего.
Наша литература, по совершенно справедливому замечанию „Псковича“, бедна сочинениями, относящимися к воспитанию и дрессировке легавых собак. Написать руководство для дрессировки дело весьма и весьма нелегкое, так как такое руководство пишется, во-первых, для самого дрессирующего, а во- вторых, приурочивается к прирожденным качествам и способностям дрессируемой собаки. В обоих этих случаях индивидуальности не принимаются в рассчет, а за исходную точку берется отвлеченное понятие как о дрессировщике, так и о дрессируемой: живого человека и живой собаки с плотью и кровью тут не имеется. При выработке же отвлеченного понятия о дрессировщике, в большинстве случаев, невольно отразится индивидуальность самого составителя такого руководства, а в отвлеченном понятии о дрессируемой собаке отразится по преимуществу общий характер только тех из них, которые подвергались наблюдениям составителя руководства. Итак, почти в каждом такого рода руководстве будет проявляться некоторая односторонность, которую, во всяком случае, нельзя ставить в вину автору, и его труд, несмотря на сказанный недостаток, все таки принесет пользу. Когда появляются два руководства по одному и тому же предмету, с двумя противоположными началами, то, разумеется, всего рациональнее придерживаться того, которое более соответствует собственной индивидуальности и характеру, и темпераменту той собаки, на которой будут практиковаться способы и приемы дрессировки, указанные в руководстве. Но и при этом, на основании того же общего закона индивидуальности, некоторые частные приемы выбранного мною руководства могут быть с большою пользою заменены другими приемами, позаимствованными из другого руководства, основанного на началах противоположных первому. Редко буквальное исполнение всех правил, рекомендуемых тем или другим руководством, может привести на практике к желаемым результатам; напротив того, очень часто практика требует вариантов этих правил: умение варьировать эти правила и может служить ручательством удачной практики. В настоящее время пользуется большою популярностью в среде наших охотников перевод сочинения Освальда: „Легавая собака“, в котором подробно и систематически изложен полный курс дрессировки легавой собаки. Другое сочинение, трактующее о том же предмете, принадлежит Беллькруа, и в переводе напечатано, как я уже заметил выше, в журнале „Природа и Охота“ 1880 г. Начала, на которых основана дрессировка легавой собаки, у обоих названных мною авторов очень несходны между собою, но это несходство не дает еще мне права, веря одному из них, считать выдумкой все то, что говорит другой: может быть и у другого есть частица правды.
Не будучи лично знаком ни с Освальдом, ни с Беллькруа, постараюсь высказать, какое я составил себе понятие о личности того и другого, и о каких преимущественно собаках говорят они. Не утверждаю, что мои заключения безошибочны, но говорю откровенно то, что думаю. Освальд представляется мне молчаливым, сухим педантом; дрессировка собаки им производится так, как в прежние времена производились священнодействия жрецами. От собаки Освальд требует смирения, слепого исполнения его приказаний или, как говорится, без рассуждений; для него собака – ходячая машина с носом, слышащим дичь и только.
Эти требования у Освальда такие же как и у Бопена, но только средства у них различные: у одного парфорс, а у другого дёрка. Собаки, на которых практиковался Освальд, рисуются мне, на основании выработанных им приемов дрессировки и рекомендуемых им в руководстве, преимущественно собственно так называемые легавые )*. Эти собаки не отличаются такою восприимчивостью к дрессировке, как новейшие понтера и сеттера, с которыми возможно охотиться уже в первый год их полевой школы, тогда как на полную дрессировку (в том числе и над дичью) собственно легавой приходилось тратить около двух охотничьих сезонов. Почти столько же времени приходилось тратить на дрессировку прежних (сороковых годов) Маркловок; так по крайней мере мне говорил об них мой покойный двоюродный брат В. Г. Скиада, самому же мне ни прежних, ни нынешних Маркловок ни воспитывать, ни дрессировать не приходилось, а потому я своих личных наблюдений об этих породах собак сообщить не могу. В особенности же жаловались на прежних Маркловок за то, что их трудно было выдрессировать подавать дичь, упавшую на воду, или, как обыкновенно говорится, подавать из воды.Напротив того, Беллькруа представляется мне впечатлительным, живым и большим говоруном, а его собаки – кровными понтерами и сеттерами различных пород, а следовательно и с очень различными характерами и темпераментами. Он таких пород собак знает вдоль и поперек; он умеет их воспитывать и дрессировать; он только ими и восхищается; всякая собака другой породы для него дрянь и ничтожество, на которое истинному охотнику и обращать внимание не следует. Точно также он скоро узнает по характеру и темпераменту собаки излюбленной им породы—примесь в ней посторонней крови и, конечно, такая примесь его покоробит и собака-помесь потеряет его благорасположение!
Беллькруа старается воспитание своих собак направить так, чтобы впоследствии оно облегчило дрессировку их над дичью. Ежели же он умеет достигать воспитанием таких желательных результатов, то тогда делается понятным почему он при дрессировке может обойтись без парфорса, а ограничиться веревкой продетою в кольцо болотного ошейника – и тогда он действительно может сказать: к черту все это педантство с давящими и колющими парфорсами! Но когда при дрессировке собаки прозвучала фальшивая для него нотка: на собаку не действует дерганье веревкой за ошейник—ну и секи такую собаку, секи беспощадно: это не чистокровная собака, в ней сказалась подмесь неблагородной крови! Я сильно подозреваю, что Беллькруа никогда не дрессировал собак чужого воспитания или если и дрессировал таких, то только воспитанных по его методу; о дрессировке же других собак, еже ли только он когда-нибудь ими занимался, за давностью времени совершенно позабыл.
Итак, чтобы не верить ни одному слову Беллькруа, надо доказать, что рациональным воспитанием нельзя собаку приготовить так, чтобы она при выводе её на дрессировку над дичью была послушна, позывиста (аппелиста). Без этих качеств, действительно, дрессировать собаку трудновато и потребует много времени и труда, ежели только собака совершенно не отобьется от рук.
В своей статье Беллькруа очень мало говорит о воспитании щенят (называя так собаку до годового ея возраста), не дает их характеристики по породам, но что он это дело знает хорошо, то в этом сомневаться трудно, потому, что все знакомые Беллькруа называли его счастливцем за то, что у него всегда выращивались очень хорошие собаки для охоты. Здесь дело не в том, что собака, выдрессированная и натасканная Беллькруа, бросалась поднимать убитую или подстреленную дичь, а в том, что он воспитанием облегчал себе дрессировку собаки по задуманной им программе, т. е. чтобы собака на охоте исполняла такие-то и такие-то его требования, не обсуждая в настоящее время были-ли эти требования Беллькруа справедливы или ложны с охотничьей точки зрения. При этом надо заметить, что зная породу собаки, легче и воспитывать щенка такой по роды, а в этом то и замечается partie fort Беллькруа.
У нас, в России, дело совсем другого рода; у нас чистокровных собак мало, мы так перепутали породы, что почти каждого из наших сеттеров и понтеров можно называть семибатькин сын или дочь. Выращиваешь себе шотландского черно-пегого сеттера, а вырос щенок и оказывается, что собака имеет весь характер и темперамент ирландского красного! На нашей матушке, святой Руси были и такие артисты: не понравился рост черного, несколько длинного сеттера с его стальными ногами и широкой грудью, – дай прибавлю росту и псовины, спущу с черным водолазом…. А после этого вы и определяйте характер и темперамент милой помеси. А сколько к послушной породе понтеров прибавили наши доморощенные собакозаводчики упрямства легашей, а подчас и дворняшек!
При воспитании щенка главное внимание обращается на то, чтобы из него образовалась послушная собака, а не зная характера и темперамента, весьма легко непослушание щенка объяснить упрямством, тогда как неисполнение приказания было следствием его утомления от однообразных исполнений, и наоборот. Факт проявляется один и тот же – непослушание, но причины, вызвавшия этот факт, различны, а потому возможно-ли в обоих этих случаях щенка подвергать одному и тому же наказанию?
В каждой статье, касающейся дрессировки собак, встречаются выражения: воспитание, дрессировка и натаскивание, но результаты, достигаемые воспитанием и дрессировкой, бывают иногда тождественны, а потому и делается затруднительным определить, что собственно возможно достигнуть воспитанием и что всецело принадлежит одной дрессировке. Так, один говорит, что он приучил свою собаку ходить сзади одним толковым воспитанием, а другой говорит, что сказанного он достиг дрессировкой; причем и способы, употребляемые при этом у того и другого, совершенно тождественны по духу и средствам.
Чтобы не возникало каких-нибудь недоразумений, надо остановиться на рассмотрении, что подразумевается под словами „воспитание“ и „дрессировка“ собаки; относительно же слова „натаскивание“, т. е. приучение собаки к различного рода дичи, недоразумений не встречается, а потому мы о последней говорить не будем.
Большинство дрессировщиков и охотников дрессировку подразделяют на комнатную и полевую, отделяя от них воспитание, которое весьма часто смешивается с выращиванием. Ежели дрессировкой называть то обучение собаки, при котором с одной стороны отдается приказание, а от другой требуется исполнение отданного приказания, то в таком случае приучение щенка, по слову „тубо“, не трогать птицу, а по слову „пиль“ – за нее приниматься, тоже может быть названо дрессировкой, а не воспитанием.
Ежели же дрессировкой называть только то обучение собаки, которое сопровождается употреблением парфорса, то в таком случае обучение собаки ходить сзади дрессировщика, при помощи размахивания плети перед её носом, может быть названо не дрессировкой, а воспитанием. Точно также нельзя строго раз граничить и комнатную дрессировку от болотной или лесной по тем определениям, которые мы встречаем для их охарактеризования. Когда собаку приучают у себя на дворе возвращаться к дрессировщику по зову, свисту или хлопанью арапника, то это называют комнатной дрессировкой; ежели же собаку выведут на болото или в лес, (в которых могла бы держаться дичь), где все обучение собаки совершается при отсутствии ка кой бы то ни было дичи, то это обучение уже называют поле вой дрессировкой. Какая же тут существенная разница от дрессировки на дворе, около своего дома? Изменились топографическия условия местности – и только, а самого существенного, т. е. присутствия дичи, тут не прибавилось. Мне кажется, что для избежания недоразумений, лучше придерживаться такого подразделения: когда собака обучается при отсутствии дичи, то такое обучение называть воспитанием (конечно, строгие критики могут заметить, что при этом будут встречаться некоторые элементы собачьего образования – не спорю), а когда обучение ведется при дичи, то называть дрессировкой; ознакомление же собаки воспитанной и выдрессированной с различного рода дичью, будем, по прежнему, называть натаскиванием. При таком подразделении, независящем от средств, употребляемых при воспитании и дрессировке, делается понятным, почему можно советовать воспитанием достигнуть того, чтобы собака по приказанию шла сзади хозяина и подавала бы поноску; причем замечу еще раз, что воспитание собаки (не всякой, а известной породы) может быть ведено без давящего или колющего парфорса, и в этом отношении Беллькруа совершенно прав. Регламентировать ход воспитания собаки какой бы то ни было породы весьма трудно; можно наметить только главные черты воспитания, которое должно быть ведено так, чтобы вкоренить в ученике необходимые качества охотничьей собаки; причем можно, в общих чертах, указать и на те средства, которые при этом употребляются. Регламентация или рецептура мало помогут; для воспитания и дрессировки надо иметь врожденную способность (на что указывает и Освальд), а между желающими воспитывать и дрессировать собаку могут встретиться такия лица, которые (не в обиду будь им сказано) к этому не имеют ни малейшаго призвания. Первые на самый, при поверхностном взгляде, нез начительный случай обращают внимание и им пользуются для достижения предположенной цели, а для вторых эти случаи про
ходят совершенно бесследно.Отвергать безусловно значение толкового воспитания положительно невозможно, и этому значению Беллькруа, как знаток собак не по одному наружному их виду, отводит надлежащее место. Какие хорошие результаты могут получаться при дель ном, толковом воспитании, сошлюсь на напечатанные в жур нале „Природа и Охота“ 1879 и 1880 годов „Записки охот ника Тверской губернии о ружейной охоте с г*ончими , Николая К….. Автор этих записок показал нам, охотникам не специалистам по выводе гончих, чего можно достигнуть от них при благоразумном воспитании. По крайней мере, до по явления этих записок в печати, я был убежден, подобно и и другим моим знакомым не специалистам, что с гончей без арапника ничего не поделаешь! Толковое воспитание смяг чает характер не только собак, но и всякого животного; та кое воспитание делает животное более послушным воле чело- ловека; все породы собак и улучшались-то именно потому, что воспитанием собак в продолжении очень многих поколений за нимался человек. Укажу и на воспитание жеребенка при палатке или кибитке номада: какия из них выходят послушные лошади для выездки, тогда как жеребята от той же матки и того же жеребца, выросшие в степи, в косяке, представляют боль шия затруднения для выездки, а иногда и совершенно отбиваются от рук, несмотря на все те истязания, которым подвергаются за ослушание.Повторяю, воспитание вообще дело нелегкое и весьма часто может находиться в очень невыгодных условиях для воспитателя; часто окружающая среда положительно перечит ходу толкового, дельного воспитания. Эти-то вредные влияния и должны быть устраняемы, на них-то и должно быть обращаемо должное внимание воспитателя. В былые времена наши непрошенные, доморощенные воспитатели и дрессировщики, а ими были чуть ли не каждый дворовый, не упускали случая поучить молодую собаку и преимущественно выучить ее „служить“ и „азбуке“. Первое обозначало выучить собаку сидеть на задних ногах, не опираясь на землю передними, авторов обозначало следующий кунштик: сидящей собаке (а иногда и просто стоящей) клали на нос кусочек хлеба или говядины и заставляли ее пребывать в таком положении до тех пор, пока учитель не проговорит: аз (а), буки (б), веди (в), глаголь (г), добро (д), есть (е). Последнее слово произносилось громко и отрывисто, и при нем собака должна была носом подбросить положенный ей кусочек хлеба или говядины, поймать его на-лету и скушать. Не поймала – битье по морде, дёрка за уши, а иногда и форменная порка; затем новый урок и т. д. Теперь таких учителей, может быть, и нет, но все-таки где-нибудь и появится непрошенный учитель для обучения значения слов „тубо“ или, как обыкновенно они его произносят, „тибо“ и „пиль“. – Другая беда происходит от своих близких домашних: вы стараетесь в щенке развить воспитанием способность сдерживать свои побуждения, приучить его к самообладанию, а домашние ваши вкореняют своим с ним обращением настойчивость и упрямство. Так, например, для развития в щенке самообладания, вы заставляете его стоять над лакомым кусочком и не трогать его без вашего на то разрешения. Тот же щенок, во время вашего отсутствия, начнет выпрашивать чего-нибудь у ваших домашних (щенки вообще назойливы и неотвязчивы); ему откажут раз, – он опять просит, откажут второй раз, откажут третий и может быть откажут и более трех раз, но затем дадут ему то, что он просил – и, конечно, чем более было сделано отказов в этом случае, тем хуже! Понятно, какой при этом вырабатывается характер для будущей собаки. Результаты такого воспитания щенка домашними будут еще хуже, когда отказы будут сопровождаться ударами платком или чем-нибудь подобным, а при дальнейшем возрасте платок будет последовательно заменяться легкими ударами веревочкой или прутиком. Можно быть уверенным, что при подобном последовательном воспитании в дурную сторону, вырастет такая со бака, которая, из-за упрямства или настойчивости, будет переносить весьма терпеливо довольно сильные наказания плетью. Ежели при такой обстановке приходится воспитывать щенка, то, разумеется, следует из двух зол выбирать меньшее, и лучше его устранить от влияния человека, т. е. в сущности предохранить его от дурных влияний человека, при которых хорошие пропадают бесследно.
Совершенно противоположный взгляд проводит в своей статье о дрессировке уважаемый мною „Пскович“, который утверждает, что для успешного хода дрессировки надо, чтобы щенок был бы только выращен, а не воспитан, чтобы из щенка выросла собака совершенный дикарь. Слова „совершенный дикарь“ употреблены „Псковичем“, как говорится, только для красного словца, и начинающего заниматься дрессировкой собак может, повести к крайностям, когда им будет сделано такое логическое заключение: чем собака более дикарь, тем легче ее и выдрессировать. У сказанного автора слова „совершенный дикарь“ далеко не выражают совершенного дикаря, подобного тем одичавшим дворняшкам, которые нейдут на зовы своего хозяина. С совершенным дикарем и в поле-то идти рискованно, потому что такой субъект, почувствовав свободу, удерет в свое излюбленное тихое пристанище; его и на веревке-то насилу притащишь на болото, а об надевании на него парфорса нечего и думать, ежели не желаешь в конец запугать собаку. К носке простого болотного ошейника собаку приходится приучать постепенно, а тут на дикаря надевают парфорс, да этим инструментом заставляют его идти в неведомые страны! В таком случае дрессировщик не будет дикарю-собаке представляться её спасителем от всяких бед и напастей, а просто-на-просто страшным мучителем, от которого она не прочь была бы спрятаться и в мышиную норку. – Повторяю, что „Пскович“ не совершенно подробно изложил свою мысль о дрессировке собак и свой частный прием облек в форму общего начала, что и повлекло за собою недоразумения, о которых я высказался выше, а эти недоразумения, в свою очередь, могут привести начинающего учиться дрессировать собак к совершенно противоположным результатам на практике. Воспитание щенка должно быть направлено так, чтобы из него вышла собака добрая (не злобная), послушная, позывистая (аппелистая) и терпеливая. – В особенности важно развить в собаке, как уже мною было замечено выше, самообладание, т. е. уменье сдерживать свои побуждения, вследствие-ли своего собственного рассудка, в следствие-ли отданного ей приказания её хозяина. – Такая собака будет и послушна, и позывиста и ее можно смело вести дрессировать на дичи, а дрессировка может быть практикована без давящего или колющего парфорса и без немилосердного сечения плетью, об чем и говорит Беллькруа, когда ему не подвертываются собаки, дурно воспитанные и собаки дурной крови.Собаку, хорошо воспитанную и хорошей крови, можно дрессировать и со строгим парфорсом, и конечно она не будет подвергаться истязаниям, ежели дрессировщик будет знающий и опытный человек, но нельзя того же сказать, ежели только вышеприведенные условия будут изменены. – Стоит только допустить, что дрессируемая собака упряма, а дрессировщик горячий человек, не умеющий сладить парфорсом с иглами: что случится с собакой, нетрудно предсказать! Теперь возьмем другой пример: дрессировщик, держа левой рукой веревку, про детую в кольцо болотного ошейника, а в правой имея плеть, подводит собаку к затаившейся дичи. – Собака сделала стойку, у дрессировщика туго натянута веревка и плеть наготове; собака потянулась вперед – легкий удар плетью; рванулась – наказание сильнее, но как бы наказание ни было сильно, никогда плетью дрессировщик не сломает спины собаки, не переломает ребер и всегда собака, при таком наказании, гарантирована от искалечения. – В каждом из сказанных методов дрессировки всегда можно отыскать слабые стороны, при рассмотрении какого-нибудь частного случая, – и в конце концов придется повторить старую, избитую истину: совершенства нет на белом свете.
Методом дрессировки с плетью (без строгого парфорса), не доводя его до варварства и при соответствующем воспитании, можно достигнуть того, что собака не будет срывать со стойки и гонять дичь, будет смирно стоять после выстрела, будет после выстрела уходить за охотника или же сейчас же после выстрела подходить к убитой или раненой, как это любит Беллькруа. Но можно тем же методом выдрессировать собаку и так, что когда ей после выстрела не будет сказано „тубо“, то она идет поднимать убитую или раненую, в противном же случае остается на месте.—По моему убеждению, последнего рода выдрессировка собаки самая совершенная, а для некоторых местностей и необходимая, когда убитая дичь падает в густой камыш, лесную чащу, вязкое болото или на воду; что тут сделаешь с собакой без поноски? Дичь убита или ранена смертельно, и для чего? Для удовлетворении страсти кровожадного охотника! Беллькруа предпочитает такую дрессировку, при которой собака, после выстрела, спешит взять убитую или подстреленную дичь – и он прав с своей точки зрения. – На его родине – поля и поля, а дичь – серые куропатки и перепела по преимуществу (не считая кроликов). – Собака его сделала стойку; положим, что одна куропатка сорвалась, Беллькруа ее убил и собака бросилась поднимать убитую, – вследствие чего начался фейерверк (как говорит Пскович) от взлетающих куропаток спереди, сзади, с боков! – Куропатки разлетелись в разные стороны и затаились на тех же родных полях. – Что же делает Беллькруа? Он идет преспокойно со своим красавцем, красным ирландским сеттером, поднимать каждую из них поодиночке и укладывать последовательно в свой ягдташ! Ежели бы собака Беллькруа не бросилась поднимать первую убитую им куропатку, а осталась бы на месте, то очень может быть, что Беллькруа перестрелял бы весь найденный им выводок куропаток, не сходя с места, но за то и не имел бы удовольствия видеть, как его красивый сеттер на полном карьере делает мертвую стойку по второй, потом по третьей и т. д. – куропаткам! Конечно, за такое удовольствие самому Беллькруа пришлось, как говорится, померять своими собственными шагами арену своих охотничьих подвигов. – Но так как это дело вкуса, то спорить об нем и не полагается.
Беллькруа стоит за дрессировку с поноской, против которой восстают некоторые его соотечественники, подкрепляющие свои доводы ссылкою на Англичан. Беллькруа, в опровержение этих доводов говорит: „какое нам дело до Англичан“, выражая этим очень ясно, что во Франции существуют одни условия для охоты, а в Англии другие, – и за высказанную им фразу нельзя признать его за самодура, который провозглашает: „моему нраву не препятствуй!“ Англичане вывели превосходные породы сеттеров и понтеров; занимавшиеся этим делом люди имели большие средства и от своих собак они требовали имен но то, что им самим было желательно найти в них, не принимая в соображение требования охотников других национальностей. При наступлении охотничьего сезона, по приглашению богатого англичанина-землевладельца, съезжаются к нему его знакомые охотники; каждому из них предоставляется право охоты, но вся будущая убитая дичь на землях этого землевладельца запродана скупщику дичи. Охота – это спорт, но таскание убитой дичи, да вдобавок еще для передачи её скупщику, к спорту уже не относится, ее может таскать егерь или лакей, а для приискания убитой и её подавания может служить собака другой породы, но не собака благородной крови, с которой охотится джентльмен. Условия охоты в России не только различны от условий охот во Франции и Англии, но различны и в разных полосах нашего обширного отечества, а потому мы тоже можем сказать: „какое нам дело до Французов и Англичан; зачем нам копировать Французских и Английских охотников, не справляясь с требованиями нашей родной страны!“
Точно также, согласно местным условиям, приходится видоизменять некоторые подробности в средствах, употребляемых при дрессировке. Так например, Беллькруа, при дрессировке, к болотному ошейнику привязывает веревку в 60 аршин (над этой длиной иронически подсмеивается „Пскович“), которая в этом случае имеет назначение удерживать или останавливать собаку, и назначение груз, таскаемого собакой, а сильно дернутая веревка дает возможность наказать собаку за ослушание, вызывая в собаке неприятное ощущение. Такой груз можно увеличивать и уменьшать (до известных, пределов), увеличивая и уменьшая длину и толщину веревки, что дает возможность достигать, с некоторыми собаками, того, что они будут уменьшать свой аллюр, следовательно не будут увлекаться наслаждением скачки, а потому будут и более внимательны к запаху затаившейся дичи. В наших местностях, поросших кустарником и тонкими деревцами, разумеется нельзя привязывать веревку такой длины, которую рекомендует Беллькруа, имея в виду чистые поля Франции. Точно также и по той же причине у нас расковано пускать собаку и с более короткой веревкой, привязанной к давящему или колющему парфорсу: на карьере и короткая веревка может захлестнуться за куст или дерево и тогда парфорс подействует очень сильно. Когда же будет дрессироваться тихоход, ну тогда и длинную веревку можно привязать, не подвергая собаку неожиданным и совершенно напрасным наказаниям строгого парфорса.
Картина художника Брайтона Ривера
Если вам нравится этот проект, то по возможности, поддержите финансово. И тогда сможете получить ссылку на книгу «THE IRISH RED SETTER» АВТОР RAYMOND O’DWYER на английском языке в подарок. Условия получения книги на странице “Поддержать блог”