*) Того же мнения придерживается П. Квасников, «Подружейные собаки, их воспитание, дрессировка и натаска». Ж. «Пр. и Ох.» январь 1878 г. стр. 35, 38. Не могу согласиться с почтенным автором названной статьи и позволю себе признать его описание главных пород охотничьих собак, по отношению английскихи французских, неточным. Английские чистокровные собаки тридцатых годов отличались длинным красивым рылом (отличие и в настоящее время отделяющее английских сеттеров от шотландских тупомордых), длиннейшими, тончайшими, именно в трубку свертывающимися, ушами, тонкими, высокими, сухими ногами, обличающими в них необыкновенную силу, и сильно развитым верхним чутьем. Французские же собаки были массивных форм, на толстых ногах, с длинными толстыми ушами, толстым длинным хвостом, прекрасным чутьем и вообще обладали всеми хорошими качествами, приписываемыми немецкой породе собак.
**) Не могу согласиться с г. Ланским, объясняющим этот недостаток плохой дрессировкой. Не проще ли и не ближе ли к истине объяснить его следствием преобладания в маркловке крови гончей? А такой порок, т. е. порок в крови, дрессировкой искоренить невозможно.
***) Опять таки порок крови, прямо доказывающий нерациональность скрещивания гончей с пойнтером, боящимся холода и сырости. Да и вообще помесь гончей не только с пойнтером, но и с сеттером не может дать хороших результатов, в чем я имел случай неоднократно убедиться из собственных опытов, и что весьма естественно, если принять в рассчет, что то, что считается достоинством в гончей, признается пороком в легавой.
****) Взгляд этот как нельзя более подробно развивает Рулье в статье своей «0 выводе породы собак», на которую указывает г. Квасников в Ж. «Пр. и Ох.», март, 1878 г. стр. 251.
*****) В статье «Воспоминание старого охотника о ружейных собаках вообще и маркловских в особенности» (Ж. Ох. ноябрь, 1876 г. стр. 70-72) г. Старый Охотник положительно называет двуносую породу собак испанскою (?), а относительно маркловских собак с светло-желтыми большими пятнами по бокам ссылается на сочинение Венцеславского. Позволю себе, скажу более, не считаю возможным согласиться с ним в том, что он приписывает уродство двуносых собак раздвоению губы, называя ее заячьею? Смею заверить его, что порода двуносых собак была кровная и велась в наше доброе старое время преимущественно в Курляндии. Сильно вздутые и особенно развитые оконечности носа, отличавшиеся при том особенною подвижностью, отделялись друг от друга глубоким широким разрезом вплоть до начала губ, а потому порода эта совершенно правильно называлась двуносою, а не двугубою. Необычайная подвижность и вместе с тем раздражительность обеих конечностей носа, имевших вид круглой пуговицы, указывали на сильно развитое чутье их, но, к сожалению, чутье это было нижнее – до того, что собаки эти всегда обрезывали себе осокою до крови впадину между конечностями носа, что уже после первой же охоты, сильно вредило чутью. Никакие средства не были в состоянии помочь делу. Этот недостаток, не смотря на все другие хорошие качества собак, и был причиною того, что они вытеснены были сперва пойнтерами, а когда и эти, в свою очередь, оказались подверженными простуде – то сеттерами.
Испанские и курляндские двуносые представляют две различные породы собак. О мнимых шотландских сеттерах я уже говорил. (См. Кн. V).
******) В старые годы признаком породистости у охотничьих собак считалась двушпорость, сохранившаяся в настоящее время только у меделянских собак, и утратившая свое прежнее значение. В настоящее время охотничьею приметою той же породистости считается сильное развитие верхней конечности темянной кости на голове и большая бородавка с волосами на нижней части левой щеки.
*******) Теория дрессировки собак голодом, при одиночном заключении, оправдалась в сороковых годах самым блистательным образом и применена была каким- то немцем к воспитанию птиц. Он привез в Петербург ученых канареек, которых заставлял скакать по ломберному столу, приветствовать собравшуюся публику наклонением в разные стороны головы и щебетаньем, складывать из разбросанных на стол бумажных букв имена посетителей, определять число присутствовавших цифрами, написанными на маленьких бумажках, обозначать ими-же время, по указанию часовой стрелки и проделывать разные другие штуки, казавшиеся непосвященным в тайну посетителям чем-то чудесным – сверх естественным.
Оставшись с умыслом наедине с немцем, я сказал ему, что отдаю полную справедливость его уменью морочить публику и так хитро скрывать от всех самую суть дела, которая заключается, по моему мнению, лишь в том, что он незаметно для всех, рассказывая сказки, щелкал длинным ногтем мизинца правой руки над тою буквою или цифрою, которую канарейка должна была взять кончиком клюва, нести на средину стола, и класть в заранее указанное ей место и, притом, в известном последовательном порядке. Видя, что тайна его открыта, немец просил не выдавать его и, в вознаграждение за молчание, рассказал мне метод обучения канареек, состоящий лишь в том, что он добивался от них того же, чего добивался и я от Дружка, т. е. любви и слепого повиновения, и достигал этого тем-же способом, каким и я. Канареек он кормил и поил не иначе как из рук и, в случае неповиновения или ослушания, томил их голодом, так как к ним нельзя было применить какое-либо другое наказание. Достигал же он желаемых результатов не ранее 2-х лет. Откровенно говоря, не знаю, чему удивляться более: понятливости или послушанию канареек, или хладнокровию и терпению немца?
Как бы то ни было, обучение птиц самым блистательным образом подтвердило мою теорию и доказало на деле, что высшая школа дрессировки охотничьих собак без побоев (допускаемых даже методою Освальда) может быть вполне достигнута моим способом.
********) Г. Ланской уверяет, что «весьма трудно найти собаку, которая работала бы два дня сряду, на одном и том-же ходу». Меня удивляет не это уверение, доказывающее только, что г. Ланской охотится с пойнтерами, которые действительно для этого слишком слабы, а удивляет меня сам г. Ланской своей способностью ходить два дня сряду в высоких сапогах («Ж. Охоты», декабрь 1877 г., стр. 52). Ходить в жаркое время, в высоких сапогах да еще по мху и болоту – по моему, чистый подвиг! Я не проходил бы и. дня. У меня сапоги с мая до половины сентября стояли всегда в покое на колодках, а ходил я в поршнях, т, е. в туфлях из подошвенной кожи, надевавшихся на 2 пары толстых шерстяных чулок, которые придерживались выше колен тонким кожаным ремешком. Таким образом никогда нельзя стереть ногу, что неминуемо в жаркое время в сапогах. Советую молодым охотникам, незнакомым с поршнями, попробовать походить в них: я уверен, что тогда сапоги будут поставлены на жаркое время в сторону. – Собаке же, в случае сильной усталости после продолжительной ходьбы в жару, советую смачивать нос и лапы слабым раствором уксуса утром и вечером.