Г.БЕЛЬКРУА (BELLECROIX)
«ПРИРОДА И ОХОТА» 1878Г.
XVII.
Одним из последних (но не последним) произведений английского гения, по части фабрикации новых пород собак, является сеттер-лаверак, названный так по имени творца своего, М. Лаверака, одного из самых образованных и самых страстных любителей собак.
Собака эта, обогатившая собой недавно и без того уже длинный список пород английских собак, так же хороша, как и все другие английские создания подобного рода. Не желая нисколько критиковать ее, я позволю лишь себе сделать небольшое замечание на её счет, и уверен, что со мной будут согласны все охотники, серьезно изучившие сеттера вообще, и лаверака в частности.
Из описания сеттера-лаверака важность моего замечания будет сама собою очевидна.
Лаверак обыкновенно среднего роста, сложения очень крепкого. Голова у него скорее легкая, чем тяжелая. Лоб не так высок, как напр, у черного сеттера.
Ухо сидит не так высоко, как у большинства английских собак. Вообще, М. Лаверак предпочитал именно такую низкую постановку ушей и старался привить и упрочить этот признак в выведенной им породе. Что касается меня, мне больше правился бы новый сеттер, если б не имел этой особенности, потому что, благодаря ей, он удаляется от общего склада, свойственного всем английским породистым собакам, выделяется как-то из этой общей семьи и приближается по наружности скорее к разряду собак, не имеющих точно определенной породы.
Шея сильная и крепкая. Члены все мускулистые. Плечо очень складное, косое и невыдавшееся. Плечевая кость, хотя и не коротка, но короче, чем у легких пойнтеров, черных и ирландских сеттеров. Это очень замечательная черта в сложении собаки, отличающейся самым быстрым и широким поиском.
Бедра крепкие и сильные, с хорошими ляжками; ноги сухие: мускулы и сухожилия на них выдаются очень резко. Лапы замечательно сильные; ногти толстые и крепкие; шерсть между пальцами густая, но не длинная, спускается на самую подошву, где она, конечно, вследствие ходьбы, стирается.
Но самое замечательное в лавераке – это его спина: очень крепкий и очень широкий крестец, часто и очень короткий, слегка закругленный, свидетельствует о необычайной силе собаки, и действительно, лаверак – первая собака по крепости и выносливости.
Перо посажено хорошо, но очень жаль, – мне, по крайней мере, – что оно не одинаково у всех лавераков; у одних, несомненно породистых чистокровных лавераков, шерсть на хвосте слегка волнистая и прямо ниспадает вниз; у других – тоже несомненно породистых, она обвивается вокруг хвоста, в виде локонов, так-называемых тир-бушонов.
Точно также и цвет шерсти не одинаков, не так как напр. у ирландского сеттера. Бывают лавераки черные, или, точнее, черно-пегие (по белому с черными крапинами фону черные отметины); бывают желто-пегие, бывают красно-пегие. И тех, и других, и третьих, считают совершенно равными по достоинству самые великие знатоки.
Из вышесказанного, таким образом, следует, что лаверак – не такая собака, которую можно было-бы отличать и классифицировать по цвету и по наружному виду, и что желающий иметь лаверака должен непременно обращать внимание на его родословную. Разношерстность лавераков, т. е. резкая разница в их одеянии, долго заставляла меня раздумывать над тем, точно-ли породу эту, в настоящее время, можно считать уже прочно установившейся, хотя справедливость требует сказать, что как-бы наружность лаверака ни была изменчива, внутренние достоинства и качества его постоянно одинаковы и часто бывают выше всякого сравнения.
В физическом отношении – необыкновенная, из ряду выходящая, сила, крепкое здоровье и железное сложение. В отношении охотничьих и умственных, т.е. духовных, способностей – почти такое-же совершенство.
Поиск самый страстный и быстрый, не уступающий поиску легкого пойнтера и красного сеттера. В то же время необыкновенная мягкость, кротость и послушание. Быстрота лаверака поистине изумительна, и как-бы стремительно ни несся он, одного свистка довольно, чтоб остановить его и заставить вернуться. Понятно, я говорю о собаке дрессированной.
Впрочем, свойство это присуще не одним только лаверакам. Я видел самых страстных пойнтеров, самых горячих красных ирландских сеттеров, с которыми вначале просто не было сладу, и в которых однако вскоре вырабатывалось беспрекословное примерное послушание. И я уверен, что многим случалось видать или удавалось доводить своих сорванцов до такого слепого повиновения. Вся штука – в уменье взяться за дело. Тем не менее, необходимо признать, что лаверака собственно и дрессировать очень легко, и что он очень быстро и легко поддается влиянию человека.
Стойка лаверака превосходна. Учить его этому искусству не требуется: оно приходит само собой, как у всех вообще высокородовитых собак. Парфорсный ошейник, к которому иногда необходимо прибегать для внушения уважения и страха непокорным или нетерпеливым ученикам собачьей породы, совершенно излишен при обучении лаверака.
Конечно, парфорс окажется излишним только для тех лавераков, которым посчастливится попасть в руки охотника, понимающего охоту и знающего собак. А то, например, у меня есть один приятель, поставляющий себе в непременную обязанность подзадоривать собаку; лишь только она причует, даже и стойки-то не успеет еще сделать, уж он одобрительно приговаривает: „allez, allez! ступай, иди! браво, ну, пошел“! т. е. употребляет все силы для того, чтоб возбудить нетерпение собаки и из легавой сделать гончую. За то же и собаки у моего друга… лихие!!! Ну, да и то сказать – какая-ж собака устоит против искушения? Взять хоть-бы пойнтера, по природе уже одаренного самой мертвейшей стойкой – и тот станет срывать под звуки сладких,, увещаний. Таково уж победоносное влияние бесподобной школы!
Поэтому, повторяю, каждый раз, как породистая собака никуда не годится, смело вините охотника, а никак не собаку.
Но возвращаюсь к лавераку. Стойка у него крепка, как ни у одной легавой собаки. Чутье так-же тонко, как у пойнтера, и лаверак и в этом отношении не уступил-бы первенства ни одной породе, если б чутье его было настолько-же высоко, насколько оно сильно; но, познакомившись с лавераками, я все-таки остаюсь при том мнении, что в поле ни одна собака не может соперничать с пойнтерами, разве лишь два или три ирландских сеттера, которых мне случилось видеть и которые обладали качествами совершенно исключительными.
Однако, отдавая полную справедливость лавераку, надо признать, что быстрота поиска, тонкость чутья и послушание – делают его собакой все-таки превосходной в поле. Недостаток, замеченный в виденных мной лавераках, не дает мне еще права заключать, что все собаки этой породы страдают им. Меня уверяют, что многие лавераки, охотившиеся исключительно в поле, ищут прекрасно по ветру, чистейшим верхним чутьем, как и пойнтер, и я готов верить этому, по я все-же обязан сказать то, что видел сам, лично.
Я упоминал уже, кажется, об одном факте, описывая пойнтера, но повторю его и еще раз, потому что если есть истины, о которых лучше умалчивать, то есть и такие, о которых нужно чаще упоминать, а нижеследующая истина принадлежит именно к числу последних.
Собаки самых чистых и высокоблагородных пород дрессируются сами собой; можно без преувеличения сказать, что они родятся уже как-бы дрессированными. Сеттер-лаверак – из таких пород.
Вместе с пылкостью, страстностью, порывистостью и стремительностью, в нем уживается необыкновенное благоразумие, что чрезвычайно облегчает натаску его в лесу. Те же качества, какими отмечена его работа в поле, отличают его работу и в лесу: он также деятелен и там, и поиск его только укорачивается, но нисколько не замедляется. Когда лаверака держат, как говорится, в руках, и когда он уже приобретает навык, необходимый собаке, как и охотнику, он ищет взад и вперед, не отходя далеко от хозяина, без устали, без остановок, повинуясь природной потребности, в силу которой движение ему необходимо. Он не боится уколоться или поранить себя колючкой и идет всюду; ему нет преград; для него не существуют ни рвы, ни канавы, ни чаща, ни колючий кустарник. Сильный, нестомчивый, выносливый, страстный, разумный, послушный – вот характеристика физических и духовных свойств, составляющих достояние каждого хорошего породистого лаверака.
От собаки, обладающей такими достоинствами, естественно было ожидать и превосходной службы по болотной охоте. И действительно, лаверак оправдал эти ожидания и осуществил желания охотников, чувствующих, как большинство французских охотников, потребность иметь собаку, годную для всякого рода охоты.
Железное здоровье лаверака как нельзя лучше противостоит гибельному влиянию болотной охоты; в этом отношении его выносливость можно сравнить только с выносливостью ирландского красного сеттера; я думаю, впрочем, что и гордоны немного уступают ему в этом, потому что, – чтобы там ни говорили охотники, судящие о гордонах по нескольким скверным ублюдкам, – породистые гордоны обладают многими неотъемлемыми достоинствами. По своему сложению, крепости и силе, лаверак как нельзя более приспособлен к охоте в болоте.
И так, лаверак собака превосходная; не совсем хорошо в этой породе лишь то, что она не имеет одного, строго определенного типа: один лаверак не всегда похож на другого. Я представил читателям портрет лучшего лаверака, весьма похожего на „Прайда“, самого совершенного представителя породы, десятки раз премированного, выходившего победителем из всех состязаний и служившего самым лучшим производителем. Хвост у представленного мной лаверака так же, как и у Прайда, покрыт слегка волнистой шерстью, а не локонами, к тому-же короткий, что я ценю очень высоко, и что, к сожалению, встречается в лавераках далеко не часто; у многих, очень многих лавераков хвосты бывают длины, повергающей меня в уныние.
XVIII.
Непростительно было бы мне, после описания английских собак чистых пород, ни слова не сказать о бесчисленных помесях, происходящих от скрещивания чистокровных английских собак с собаками всевозможных пород и с вовсе беспородными. Имея целью предостеречь охотников от тех неожиданных сюрпризов, которыми их могут утешать и радовать собаки, слывущие породистыми, на самом-же деле только „удавшиеся“ ублюдки, – я постараюсь, насколько сумею, указать те признаки, по которым можно отличить чистокровную собаку от ублюдка, имеющего только примесь чистой крови. Уметь отличать „удавшийся“ беспородный экземпляр, иногда чрезвычайно близко подходящий к кровному типу, весьма важно, особенно если принять во внимание, что у нас, во Франции, очень и очень трудно бывает охотнику достать чистокровных производителей.
Для людей мало-мальски изучавших и знающих собак, быть может, достаточно уже и того, что приведено мною относительно резких характеристических признаков, служащих для распознавания чистокровных экземпляров различных пород, но я уверен, что для охотников, мало сведущих или вовсе несведущих в этом деле, приведенных указаний недостаточно, почему и нахожу полезным их дополнить.
На всех собаках чистопородистых, т. е. знаменитых высоких пород, и на собаках просто породистых, т. е. чистокровных, лежит особый отпечаток достоинства, но достоинства разных оттенков, и оттенки эти могут быть уловимы только людьми, долго и тщательно изучавшими собак вообще и каждую породу в частности; иногда даже сами знатоки затрудняются тут, так как физиономия собаки меняется с каждой породой. Но никогда не затруднится знаток отличить чистокровную собаку от помеси или ублюдка.
Если мешаная собака и сохранит в себе характеристические черты той породы, от которой происходит, то все же черты эти утрачивают свою выразительность, и гармония целого часто нарушается недостатками в общем складе собаки, вовсе несвойственными породе.
Так, от скрещивания чистокровного пойнтера с французской чистокровной легавой, какой бы то ни было гладкошерстной породы, тип пойнтера в приплоде стушевывается. В приплоде-же, полученном от вязки, положим, породистого легкого пойнтера с беспородной французской легавой, оказывается преобладающей, конечно, более сильная кровь чистокровного производителя – пойнтера. Но если пометом и наследуется от отца цвет шерсти, форма головы или склад спины, то все-же ни в одном из щенят не удерживается совокупность всех наружных качеств, свойственных отцу. Голова, например, может быть пойнтера, а прут – матери; не прут, так спина или какие-нибудь другие члены.
Стало быть, для того, чтоб судить по наружности о породистости собаки, необходимо брать во внимание все формы собаки в совокупности, соразмерность и гармонию целого.
Если непривычный охотник на первый взгляд не в состоянии будет заметить разницы в общем складе между чистокровным пойнтером и помесью от пойнтера, то пусть внимательно рассмотрит и разберет сложение собаки в подробностях и тогда увидит, насколько отличается мешаный экземпляр от породистого.
В глазах нет уж более того огня. Тонкое, короткое, высоко посаженное ухо чистокровного пойнтера превращается в ублюдке в более толстое, более длинное и часто бывает посажено ниже линии глаза.
Шея становится более плоской, крестец менее приподнят. Голень уже не так широка, вследствие чего движения утрачивают гибкость. Плечевая кость, в девяти случаях из десяти, укорачивается и локоток уж не спускается ниже линии туловища. Ноги теряют свою сухость.
А прут! Было-бы чудом, если бы прут ублюдка сохранил красоту прута чистокровного пойнтера: обыкновенно он делается длиннее, часто длинная шерсть покрывает его сугубым позором; он перестает быть сухим, а вместе с тем и сильным, – он становится мясистым, дряблым: печально, бессильно висит он, в состоянии покоя, и поднимается, большею частью в виде закорючки, как скоро в беспородной крови обладателя сего убийственного хвоста обнаруживается волнение.
Вся фигура собаки вообще делается более круглой, сырой и тяжелой.
Тот-же упадок замечается и во внутренних достоинствах. Ублюдок не имеет уже поиска пойнтера; жар его быстро потухает, потому что в нем нет породы – источника силы.
Большинство ублюдков утрачивают верхнее чутье, но некоторые сохраняют при этом размашистость движений; но милости вот этих то именно перлов и осуждают и отвергают многие охотники собак с широким поиском. Действительно, как я говорил уже, такая собака, т. е. собака, летящая во все ноги и нюхающая землю, очень часто вдруг натыкается на дичь неожиданно и спугивает ее; при верхнем-же чутье она издали почуяла-бы птицу и издали сделала-бы стойку.
Конечно и пойнтера не все имеют одинаковое верхнее чутье, а некоторые так даже оказывают сильное поползновение искать низом; но к удалению такого недостатка, сильно уменьшающего достоинство породистой собаки, придумано, если не ошибаюсь – тоже в Англии, средство, состоящее в том, что к ошейнику, спереди, прикрепляется колышек, так что каждый раз как собака вздумает искать низом, она получает сильный толчок и поневоле поднимает голову.
Иногда, как я говорил уже, собаки, превосходно искавшие верхом приобретают, охотясь постоянно в лесу, скверную привычку искать низом. Поле – вот настоящая школа собаки, школа, которая должна быть и единственной, в течении нескольких первых лет. Впрочем, у породистых пойнтеров недостаток этот быстро исчезает, как только собаку заставят несколько раз походить в поле. Да и во всяком случае он не так ощутителен в пойнтере, благодаря тонкости чутья последнего: мне случалось видать, как пойнтера, привыкшие искать нижним чутьем, все-таки поднимали голову кверху и замирали мгновенно в стойке, как скоро обоняния их касался запах дичи. Тем не менее, они все-же скорее причуяли-бы дичь, если б искали чистым верхом.
Но в собаках мешаных недостаток этот много чаще встречается, много резче проявляется и много упорнее держится.
Другие ублюдки, наоборот, наследуют от пойнтера-отца верхнее чутье, но утрачивают пыл и стремительность поиска. Если б они в то же время удержали за собой и тонкость чутья, если б они к тому- же были в состоянии выдержать продолжительную работу, то, пожалуй, могли-бы приравняться по качествам к новому тяжелому пойнтеру. Но в том-то и горе, что этого ничего не бывает.
Создать такую замечательную собаку, какую создали в последнее время наши соседи, совсем не так легко и не так просто; для этого требуется делать, в продолжении целого ряда поколений, строгий, внимательный подбор, исключающий вмешательство случая и требующий много времени. Да, наконец, даже допуская, что нам, каким-нибудь чудом, удалось так-таки вдруг, сразу, создать замечательный мешаный экземпляр, то ведь потомство-то этой помеси никак уж и никогда не наследует всех качеств своего отца. Чтоб установить качества так, чтобы они правильно передавались потомству, требуется и много лет, и разумный, сознательно рассчитанный выбор производителей, могущих пополнять в последующих поколениях качества, недостающие предеидуим: чутье, сила, формы и т. д.
Такая задача вовсе не легка, и дело это вовсе не шуточное.Мне много приходилось охотиться в ровной, плоской и безлесной местности, где охотники ценят исключительно только собак с широким поиском. И вот там я знавал многих охотников, которые, чтоб не ошибиться в выборе собаки, воспитывали весь помет до двенадцати или пятнадцати-месячного возраста. Убедившись уже на деле, с пробы, что такой-то и такой-то щенок никогда не в состоянии будет искать быстро, стремительно и размашисто, т. е. никогда не будет иметь того, что в глазах тамошних охотников составляет высшее достоинство собаки, владелец щенят или меняет их, или же просто уничтожает, каковы-бы ни были остальные качества щенка.
Подобный образ действий слишком жесток, и я, конечно, не могу оправдывать его, но он служит лишь доказательством, как высоко ценится широкий поиск истыми сельскими охотниками. Если б все эти господа, вместо того, чтоб требовать от ублюдков качеств, составляющих всегда неотъемлемую принадлежность чистокровных собак, прибегли-бы к экземплярам породистым, обзавелись-бы ими и сохраняли-бы их в чистоте, то и не имели-бы надобности делаться палачами собак и учинять такую зверскую расправу, которая вряд ли может найти себе оправдание в мнении здравомыслящих людей. Таким образом, вместо того, чтоб из каждого помета избивать нескольких неудавшихся щенков, эти господа получали-бы всегда собак, обладающих, хотя и не в равной, тем не менее всегда в замечательной степени теми качествами, каких требуют от собаки охотники смотрящие на собаку, как на необходимого помощника на охоте, а не как на лишнюю принадлежность, служащую только развлечением, во время неутомительных, легких и приятных охотничьих прогулок по заповедникам.
Что касается скрещиваний гладкошерстных легавых с длинношерстными, то это дело очень темное, хотя и тут в помете удерживаются обыкновенно формы и свойства того из двух производителей, в котором порода чище.
Всем известно, что в подобных пометах, происходящих от вязки гладкошерстной собаки с длинношерстной, бывают щенки и длинношерстные, и гладкошерстные, а то и такие, что удаются и в мать и в отца, значит – ни то, ни сё. У этих щенят шерсть ни длинная, ни короткая, а какая-то средняя, и они, конечно, считаются самыми плохими из помета, так как к ним переходит от родителей очень немногое. Нужно, впрочем, прибавить, что в пометах, происходящих от вязки совершенно беспородных собак, такие случаи бывают всего чаще. От вязки-же чистокровных собак, щенки бывают или в отца, или в мать, как по наружным, так и по внутренним качествам.
Я не имею претензии излагать здесь общие правила для точного и верного распознавания того, от какой породы происходит ублюдок, но я хочу только сказать, что опытный глаз может подметить и в ублюдке типические черты тех пород, к которым принадлежали производители.
Охотники, желающие, по возможности, определить происхождение ублюдка, должны сопоставить и сличить его сложение с сложением чистокровных собак каждой породы; тогда можно видеть, к какой породе он ближе всего подходит. Но, повторяю, ничто не может быть неуловимее и, каково-бы ни было знание собак, все-таки могут встретиться тысячи примеров, когда и знаток может ошибиться, в особенности, если речь идет о собаке, происшедшей от собак нечистокровных, а уже мешаных. Поэтому мы рассмотрим тут только ублюдков, происходящих от вязки производителей, из которых один породистый, а другой беспородный.
Английского желто-пегого сеттера мешали во Франции чуть-ли не больше всякой другой породы, хотя длинношерстные у нас и не в особенной моде. Но как далеки все эти наши желто-пегие собаки от прекрасного типа породистого чистокровного сеттера!
На место легкой сухой головы и скорее плоского, чем высокого лба английского сеттера, у его незаконных детей является голова тяжелая, мясистая, нос вздернутый и четыреугольный. Губы – из тонких делаются жирными, толстыми; ухо вытягивается в длину и спускается ниже, поставлено не так высоко. Глаза утрачивают свой прекрасный светло-желтый цвет – признак чистокровности собаки – и окрашиваются в темный, карий цвет, так же как и нос.
Спина делается шире, грудь также; плечо укорачивается и становится мясистым; ляжки тоже иногда бывают излишне мясистыми, а иногда, наоборот, совсем уж плоскими; бедренные кости приближаются друг к другу, вследствие чего походка делается неуклюжей, разбитой. Этот недостаток уменьшает силу и нестомчивость собаки и, кроме того, чрезвычайно портит общий наружный вид её. Ноги становятся грубыми и тяжелыми.Хвост делается длиннее и украшается длинной шерстью; к концу она все удлиняется и развивается бесподобным султаном, когда собака с неподражаемой грацией поднимает кверху свое „роскошное“ перо.Куда девается та осанка, тот вид достоинства, которыми любуется охотник в породистой собаке! Все исчезло.Иногда эти длинношерстные желто-пегие ублюдки в ширь не раздаются, а ударяются в противоположную крайность. Изящество и сила типичного представителя породы тоже улетучиваются, и перед вами, с кротостью и смирением в очах, предстает узкая, длинная, плоско бокал собака, с ввалившимися пахами, с длинной прямой шерстью, беззадая, безгрудая, на высоких, мягких и дряблых ногах. За такой красавицей тащится обыкновенно длинный дряблый-же хвост, неизбежно завертывающийся неписано восхитительным султаном. Где уж в этом жалком собачьем подобии искать силы и страстности кровного сеттера? чего уж можно требовать от такой горе-горькой несчастливицы? Ее можно только пожалеть, также как и её злополучного хозяина.
Большинство подобных ублюдков происходит от мешаных собак уже не в первом поколении; в них от английского желто-пегого сеттера сохраняется один только цвет шерсти.
Но этого мало: я сказал еще не все. Желто-пегий сеттер, даже и чистокровный, хотя далеко не так рыхл, как французская длинношерстная, по далеко и не так вынослив, в особенности в первое время после открытия охот, как пойнтер, ирландский сеттер, лаверак и даже гордон. В ублюдке-же от желто-пегого сеттера рыхлость является отличительной чертой.
Если мы перейдем от рассмотрения наружных форм к внутренним качествам этих жалких ублюдков, если мы взглянем, каково они подвизаются на своем служебном поприще, то немедленно поразит нас в них вялость, заспаность и бессилие, т. е. свойства, совершенно противоположные свойствам английских пород собак. Поиска у них нет никакого, а если и есть, так это тот бесподобный поиск, которому позавидовала-бы самая тяжелая немецкая легавая. Чутье спадает, по крайней мере, на половину, а то так и вовсе исчезает. Страстности нет и в помине. Силы ни на грош. Зато послушание чисто примерное, чему блестящим и очевидным ручательством служит их дряблость и вялость. Некоторые из них имеют хорошую стойку.
И как-же жалки эти несчастные выродки в глазах истинного любителя собак! Как болит душа, как обливается кровью сердце истинного охотника, когда ему приходится смотреть на этих злосчастных собак-мучениц, мучениц той страсти к охоте, которой бывают иногда одержимы их владельцы, по которой у них, горемычных. созданий, разве лишь самая малость!
Подчас приходится даже удивляться, каким образом от соединения чистокровной собаки с беспородной может являться такой, никуда негодный, приплод. Но если бы мы захотели добираться до верных или вероятных причин этого упадка и вырождения, то пришлось бы лишь портить бумагу без всякой пользы для читателей. Поэтому не много-ли будет лучше, если я еще раз подтвержу тот факт, что только одни чистопородные собаки в состоянии доставить нам удовольствие, на охоте, и что вне этого условия, т. е. вне породы, ничего никогда добиться не удается.
Из предыдущего вытекает еще и другой факт, а именно: мешаные собаки от английского желто-пегого сеттера ее могут наследовать качеств его породы и много уступают помесям, происходящим от других английских или ирландских пород, в которых кровь много сильнее и от которых, вследствие того, к ублюдкам переходит больше качеств, свойственных данной породе-производительнице. Так, наприм., такая передача качеств замечается в черных пойнтерах и в английских черных сеттерах.
Если вам нравится этот проект, то по возможности, поддержите финансово. И тогда сможете получить ссылку на книгу «THE IRISH RED SETTER» АВТОР RAYMOND O’DWYER на английском языке в подарок. Условия получения книги на странице “Поддержать блог”