Г.БЕЛЬКРУА (BELLECROIX)
«ПРИРОДА И ОХОТА» 1878Г.
XV.
Прежде чем начать речь о сеттерах-гордонах, считаю долгом предпослать несколько предварительных замечаний. Хотя я намерен говорить о факте, касающемся меня лично, тем не менее по поводу его мне приходится делать несколько разъяснений, которые могут быть интересны и для читателей
Многие охотники, по прочтении данного мною описания красного ирландского сеттера, прислали мне письма, в которых высказали свои личные мнения относительно названной породы собак, способных, как я и говорил уже, пристрастить к себе всякого истинного, настоящего любителя. Ирландский сеттер был оценен во Франции скорее, чем все другие собаки иностранных пород; ценить же его, по причинам, изложенным мною выше, в состоянии только избранные любители и знатоки, почему и замечания, полученные мною, по поводу описания красного сеттера, представляют, конечно, особую важность.
Все мои корреспонденты согласны со мною в том, что порода эта действительно обладает качествами исключительными, делающими ее пригодной для всякого рода охоты разногласия происходят лишь в определении наружных признаков. Отсюда, следовательно, необходимо вытекает заключение, что мнения знатоков об этом важном предмете далеко еще не установились, по крайней мере, у нас, во Франции.
Один из двух типов ирландского сеттера, представленных мною читателям, срисован мной с натуры в собачнике зоологического сада, в Булонском лесу; при этом я старался возможно точнее передать характеристическия особенности головы этой превосходной собаки, высокий и широкий лоб, суровый взгляд и гордую осанку. Между тем, один из писавших ко мне знатоков-охотников замечает мне, чти, по мнению знаменитого английского писателя Stonehenge’a, лоб, развитый в такой степени, как на данном мною портрете, служит верным признаком беспородности собаки.
К несчастию, я не читал ни Stonelienge’a и никакого другого автора, писавшего о собаках; я описываю только результаты моих личных наблюдений и изучений, ничего ни у кого не заимствуя. Тем не менее, я слишком уважаю читателей и настолько дорожу их мнением, что никогда не решился бы возводить в правило факт, не проверенный мною и не имеющий основания; как ни мало значения может иметь в глазах других мое убеждение, все-таки оно всегда имеет основание.
Итак, я говорю что лоб описанной мною формы, т. е. широкий и крутой, быть может, в Англии и считается признаком достаточным для того, чтоб забраковать красного сеттера и смотреть на него, как на ни что негодную собаку, – но во Франции, самые серьезные и самые компетентные в деле судьи и знатоки, смотрят на этот признак совершенно иначе, и вовсе не считают его пороком, затемняющим или даже уничтожающим в собаке все её хорошие качества. Что же касается меня, то мне приходилось видеть красных сеттеров, с громкими и вполне законными родословными и, однако, имевших именно такую форму головы, какая представлена на срисованном мною портрете, пожалуй, даже и еще резче обозначенную. Мне, конечно, дозволено будет присовокупить к этому, что собаки эти обладали самыми высокими и самыми замечательными достоинствами.
Забраковать собаку по какой бы то ни было причине очень легко, по представить разумные основания для этих причин, разумеется, много труднее, в особенности в данном случае. Мне кажется, что когда дело идет о том, чтоб установить правильный взгляд на вещи и отыскать истину, безусловная вера в авторитеты и чрезмерная пунктуальность приносят положительный вред; по крайней мере, я никогда не решусь произнести строгий приговор собаке, наружность которой не соответствует в полном совершенстве и в полной точности типу, принятому за идеал. Самое большее, что можно сделать в подобном случае – это заметить, что такой-то форме головы следует отдавать предпочтение вот перед такой-то, так как первая ближе подходит к идеальному типу данной породы. В этом отношении действительно для нас имеют значение „пункты“ или правила, принятые в Англии, касательно английских собак. Но так как при моих наблюдениях, крутой и широкий лоб является почти постоянным признаком самых чистокровных породистых красных сеттеров, обладавших в высшей степени всеми внутренними достоинствами, свойственными породе, то я имел полнейшее основание указать на эту черту, как на признак, отличающий хорошие экземпляры, и, признаюсь, нужны весьма веские доказательства для того, чтоб заставить меня изменить относительно этого предмета мое убеждение.
Г. дё-ла Рю (de la Rue ) думает также, как и я, – что лоб, заклейменый Stouehenge’oм, далеко не составляет такого важного недостатка, который уничтожал бы собой все качества собаки. Да и в самом деле, отрицать породу и браковать вполне чистокровную собаку ради того только, что у неё широкий и высокий лоб – по меньшей мере странно
В пойнтере, например, да и не в одном пойнтере, а и во многих других собаках, высокий и широкий лоб считается признаком ума и высокой даровитости, – почему же та же самая форма лба в самом породистом красном сеттере является недостатком, затмевающим все достоинства?! Где тут разумная причина? И нужно ли нам непременно стоять на одном месте или можно и вперед подвинуться? Позволительно ли искать лучшего, или непременно следует придерживаться только существующего? – Вот вопросы, на которые я бы желал получить ответы от тех господ, которые отрицают достоинство собаки, ради её высокого и широкого лба. По эти господа могут избавить себя от труда указывает мне на то, что красный сеттер всегда имеет лоб относительно низкий, как и все английские легавые, потому что такой ответ ничего не объяснит и не докажет, по той простой причине, что я могу представить им несколько экземпляров самых чистокровных породистых красных сеттеров, имеющих широкий и крутой лоб, отвергнутый Stonehenge’oм.
Да, действительно, крупный ирландский красный сеттер не всегда имеет ту форму лба, которая описана мною, чему доказательством служит портрет Иона, великолепной собаки Поля Кальяра. Действительно, подобные замечательные экземпляры этой породы, с более плоской головой, более длинной и менее четыреугольной мордой, быть может, являются в глазах настоящих любителей и ценителей верхом совершенства, так сказать nес plus ultra типа. Но это еще не дает права с такой беспощадной жестокостью отрицать чистокровность других собак, не менее породистых и не менее достойных. Пользуясь случаем, чтобы повторить здесь еще раз, что самым существенным в собаке является порода, – форма же не есть нечто неизменное: она может быть и делом вкуса, и делом моды. Следовательно, раз доказано высокое происхождение и чистокровность собаки, выбрать ту или другую форму предоставляется, надо полагать, личному благоусмотрению каждого и, что меня касается, я, не задумавшись, выбрал бы из представленных мне сеттеров того, у которого был бы широкий, крутой и высокий лоб, четыреугольная морда и широко раздутые ноздри.
Это отступление могло, конечно, показаться читателям и длинным, и не совсем уместным, тем более, что речь должна была идти о гордонах, о которых я до сих пор, однако, и не заикнулся; но извинением и оправданием служит мне то, что вопрос о форме лба представляется совершенно в том же виде и но отношению к породе гордонов. Тут тоже является разномыслие и неизвестно еще, на какой стороне окажется преимущество и кто возьмет верх – приверженцы ли лбов плоских, или высоких.
Как бы то ни было (и здесь уже без всякого сомнения), чистокровные гордоны очень часто имеют лоб широкий и выпуклый, – и очень часто, именно в наиболее выдающихся, замечательных особях, лоб бывает низкий и морда длинная. Я выбрал, для ознакомления читателей с этой породой, экземпляр, показавшийся мне наиболее оригинальным, наиболее удаляющимся от обыкновенной фигуры сеттеров, наиболее своеобразным, а это-то собственно я и ищу прежде всего во всех представителях породы. При этом я обращаю внимание охотников на то, что сеттер-гордон не всегда и не необходимо должен иметь такую выпуклую форму лба, какая представлена на нашем рисунке.
Некоторые любители собак даже совершенно не допускают в гордоне лба выпуклого, полагая, что этот признак доказывает примесь крови клумберов, имеющих выпуклые лбы, но я ,с таким мнением не согласен. Сеттер, изображенный мною на рисунке, не есть фантастическая собака, слепленная из разных собак, т. е. голова взята у одной, спина у другой и т. д. – нет, это тоже портрет, срисованный мною с одного из лучших представителей по роды гордонов, которых мне удалось видеть. Гордоны Поля Кальяра не имеют высокого и широкого лба, почему я не нарисовал их, предпочитая Представить экземпляр более оригинальный.
Склад всех породистых гордонов совершенно одинаковый, все равно будет ли у собаки голова большая, тяжелая и четырехугольная, или легкая, удлиненная, – меняется только форма лба.
Гордон среднtго роста. Одет чрезвычайно роскошно, роскошнее, чем всякая другая порода легавых. Его лоснящаяся черная шерсть эффектно блестит yа солнце и отливает местами как бы стальными полосами. Брови, передняя сторона ног, лапы, из под хвоста у корня, окрашены в красный цвет, или, вернее, в темно-рыжий. О голове много говорить не придется, так как предварительно говорилось о форме лба. На морде и щеках шерсть тонкая и короткая, так же как и на лбу. Иногда на верху лба начинается шерсть длинная, которая идет вверх по голове и сливается с шерстью шеи, образуя на голове подобие парика. Думаю, что эта особенность не принадлежит к числу признаков, рекомендующих чистокровность собаки; я, по крайней мере, считаю этот признак подозрительным. Глаза у гордонов рыжего цвета. Уши средней длины, как у большей части английских собак, скорее коротки, чем длинны; сидят всегда несколько высоко; покрыты волнистой шерстью.Шея сильная, мускулистая. Крестец широкий, крепкий и сильный,
Эти собаки, как говорится, с крепкой колодкой. Бока округленные, ребра у грудной кости спускаются низко; весь корпус плотный. Грудь широкая, но, конечно, не через меру. Плечо мускулистое, не очень косое. Бедро средней длины. Ноги сухие, крепкие, но не широкие. Лапы очень красивы, изящны и, вместе с тем, очень сильны. Особенно их красит рыжая окраска шерсти, что придает собаке необыкновенный вид достоинства.
Хвост короткий, у корпя толстый, внизу тонкий. Шерсть на хвосте идет постепенно укорачиваясь к концу; всего длиннее она на средине хвоста. Я уже сказал, что испод хвоста у корня покрыт рыжей шерстью, цвет которой светлее, чем на передней стороне лап.
Сеттер-гордон представляет собой одну из самых красивых разновидностей между английскими длинношерстными. Это сильная и, вместе с тем, изящная собака: сила и красота ясно выражаются у неё в каждой черте.
Долго спорили у нас о том, можно ли заключить о беспорядочности гордона, если у него между черной шерстью замешается несколько шерстинок белого цвета. Но вопрос этот де сих пор еще не разрешен и остается открытым. Я не могу взять на себя смелости разрешить этот вопрос, но я слыхал от всеми признанных знатоков и ценителей, будто англичане, желая сохранить исключительно только у себя эту драгоценную породу, отпускали иностранцам лишь собак забракованных, у которых всегда, или на ногах, или на груди, находилось белое пятно. Между тем, на самом деле, англичане продают нам с полной готовностью гордонов и без белых пятен; вся суть заключается лишь в цене. У гордонов г. Кальяра, например, нет пи одной белой шерстинки; нечего и говорить о том, что эти собаки самого высокого происхождения. Каково бы ни было мнение на этот счет авторитетов, снисходительно смотрящих на белые пятна в гордонах, я, не задумываясь, отдал бы при выборе предпочтение гордону, с черной с рыжими подпалинами шерстью, без всякой примеси белой.
XVI.
Я по возможности точно указал на выдающиеся черты, отличающие наружность гордона от других сеттеров, и старался, по возможности точно, передать эти особенности и в прилагаемом рисунке гордона. Как видят читатели – это уже не стройные формы английского черного сеттера, с его гибкими, как бы растянутыми членами; точно так же это и не аристократически изящные формы английского желто-пегого сеттера; еще менее это сложение ирландского красного сеттера, не имеющего подобия с другими сеттерами. Это собака, как говорится, плотно сбитая, крепкая и сильная, более чем изящная; гордон похож только на самого себя, как формами, так и окраской шерсти, не встречающейся ни в одной длинношерстной легавой. Самый склад гордона, свидетельствующий о силе и крепости, по в то же время и о недостатке легкости, указывает, что собака эта не способна к широкому поиску и к тем быстрым и легким движениям, которые мы видели в легких пойнтерах и у некоторых сеттеров.
Его работа более скромная, более сдержанная, но он ищет не менее усердно и ретиво; следовательно, ему не хватает не страсти, а средств. Стало быть, вот та собака, которая по отношению к поиску, может утешить охотников, горюющих об утрате старинной французской длинношерстной.
Но если я говорю, что гордон может утешить приверженцев собак французских длинношерстных, это еще не значит, что я ставлю последних на одну доску с первым; гордон по качествам своим стоит неизмеримо выше собак, служивших нашим отцам, хотя, правда, что он только несравненно более чутьист, но менее покоен, менее послушен и менее заспан, чем блаженной памяти французская легавая. В нем говорит кровь, – недостаток, присущий всем английским собакам по самой природе.
Что французская длинношерстная в былые времена служила превосходно, что она и теперь еще в состоянии оказать услуги в местах, изобилующих дичью, где могут иметь применение и её податливость. послушание, благонравие и т. д. – этого я ничуть не отрицаю, а напротив, первый готов утверждать это. Французская длинношерстная легавая прекрасно ищет в кустах, не отдаляется от охотника, если хороню дрессирована, стойку имеет крепкую, работает старательно,—все это верно; но у неё не хватает силы, а часто и чутья.
Конечно, никто не станет спорить со мной в том, что там, где дичи мало, нестомчивость является необходимой принадлежностью собаки, и если многие охотники не желают признавать собак с широким поиском, то вряд ли кто станет отвергать, что собака, которая ходить долго, не отдаляясь далеко от охотника, много лучше собаки, которая через несколько часов вовсе не в состоянии ходить, как бывало всегда с французской длинношерстной легавой, по крайней мере, в первые дни после открытия охоты. Поэтому то, для всех охотников, замечающих недостаток силы и энергии в французской длинношерстной, недолюбливающих собак чрезмерно быстрых, но желающих непременно иметь собаку с коротким, относительно, поиском. как нельзя более пригоден гордон, совмещающий в себе все качества, требуемые такими умеренными охотниками.
Недавно мне пришлось охотиться с одним из самых выдающихся, заслуженных охотников, именно с г. W. Как страстный охотник, он содержит в своем имении полдюжины легавых, тщательно дрессированных, которых еще за месяц до открытия охоты усердно прогуливают, чтобы втянуть постепенно в работу. Так вот этот г. W. говорил мне, что он никогда не имел и даже никогда не видал собаки, которая в состоянии была бы проходить целый день во время открытия охоты. Я, впрочем, не уверен, прибавил ли он это последнее определение времени, или просто сказал – целый день.
И действительно, г. W., в качестве завзятого охотника, с самого раннего утра уже отправляется с ружьем. Под ранним утром я, понятно, разумею тот час, когда возможна уже стрельба, а не тот, когда еще чуть только начинает брезжить свет. Если, например, г. W. идет на охоту в 7 часов с двумя собаками, то к одиннадцати часам собак этих ведут уж на своре в собачник, и их заменяют две другие, работающие от полудня до трех часов; в три часа к охотнику приводят опять новую, третью смену, состоящую тоже из двух собак, с которыми и заканчивается уже охотничий день г. W. – Я помню, что когда у моего отца были только две французския собаки, он поступал совершенно также.
Итак, вот вам истинный, настоящий страстный охотник, к тому же – охотник, могущий по своему положению позволить себе всевозможную охотничью роскошь, – и этот охотник объявляет вам теперь, т. е., в 1877 году, что он никогда не видал собак, способных выдержать правильную охоту в продолжение хотя бы одного только целого дня! – Что на это ответить? – А ведь г. W. далеко не единственный охотник, сопутствуемый подобными бесценными собаками, вполне оправдывающими составленное о них мнение. Такими сокровищами обладает большая часть наших охотников.
В самом деле, сколько часов работают три четверти из тех собак, которых мы имеем счастье созерцать в поле, в день открытия охоты? Для охотников, охотящихся в местах откупленных и охраняемых, для охотников, поставляющих себе охоту в тяжелый труд, наконец, для охотников, не могущих, по недостатку средств, купить себе хорошего помощника на охоте – держать плохую собаку еще куда ни шло! Но что сказать о приведенном мною случае? – Единственно лишь то, об чем я толковал уже десятки раз и чего никто признать не желает, а именно, что большинство наших собак только по кличке, по цвету, да по росту могут назваться собаками охотничьими, других охотничьих качеств в них нет; они делают все, что могут, ну, а что они могут… это читателям уж известно из слов г. W.
Из десяти примеров – девять непременно оправдывают эти слова. Право, я долго не решался повторить перед публикой странное убеждение и уверение г. W., и если и сделал это наконец, то единственно лишь для того, чтоб показать, до какой степени плохи собаки, содержимые даже нашими состоятельными и страстными охотниками; ясное дело, что они держат подобных собак лишь потому, что не видали и не знают о существовании настоящих охотничьих собак, иначе они непременно заменили бы последними своих жалких сподвижников, непригодность которых они сознают сами. Что могут подумать о таком мнении люди, охотящиеся с легкими пойнтерами, некоторыми английскими сеттерами и ирландскими красными? Конечно, разделять его могут лишь охотники, выбирающие себе собаку, не заботясь об её породистости, берущие потомство, не принимая во внимание чистокровности производителен, возлагающие надежду на пригодность щенка, на основании лишь того, что отец и мать его были превосходными собаками.
Но я никогда не устану и не перестану повторять подобным господам, что единственной гарантией качеств и достоинств собаки служит только её происхождение, т. е. её чистокровность; производители могут быть сами по себе в высшей степени одарены всевозможными качествами, но раз в них нет чистоты крови – потомство их может не наследовать ни одного из их достоинств. В беспородных собаках и чутье, и поиск, и сила – все это является лишь делом случая, тогда как чистокровным экземплярам все эти качества присущи по природе и передаются правильно и постоянно. – Но возвращаюсь к своим гордонам.
“Многие охотники находят, что у гордонов слаб зад, и что эта слабозадость значительно вредит силе поиска собаки. Бесспорно, есть гордоны, имеющие действительно сказанный недостаток, но это не есть характеристическая черта породы. У хорошего гордона ляшки никогда не бывают плоскими, напротив они выпуклые, мускулистые и сильные; несколько узки разве только голенные кости, почему нет в них той упругости, какую мы видим в пойнтерах и ирландских красных сеттерах. Тем не менее гордона нельзя назвать собакой с широким поиском: у него поиск живой и ровный, но не широкий и не стремительный. Нельзя сказать, чтоб гордон искал покойнее, чем пойнтер или красный сеттер; он ищет только короче, с ним удобно ходить охотнику, считающему свои шаги, а не тем неутомимым ходокам, которые ни перед чем не останавливаются.
Гордон хорошо работает в лесу, хорошо также идет и в воду; я знаю одного гордона, плавающего ради собственного удовольствия, а не по долгу службы. Как и всякая породистая английская собака, гордон тоже подчас увлекается и не всегда умеет сладить с своим пылким темпераментом; он не так беспрекословно послушен, как французские смиренницы, для которых охота была скорее трудной работой, чем удовольствием или страстью. Но протесты и борьба за независимость в гордоне не слишком сильны и, главное, не слишком настойчивы; под влиянием воспитания в нем скоро развивается уступчивость, не так, как в ирландском красном сеттере. Да если б гордон и захотел быть менее кротким и спокойным – у него не хватило бы средств привести свое желание в исполнение.
Итак, гордон как нельзя более пригоден для охотников, не жалующих собак с огневым темпераментом, Он превосходен в поле и в лесу, хотя, быть может, несколько чувствителен к жару, но далеко не в такой мере, как старинная французская длинношерстная легавая. Для лесной охоты он как нельзя более приспособлен уже самой природой. В воду идет отлично, только вряд ли противостоит влиянию воды так хорошо, как красный сеттер. Мне случалось видеть многих гордонов, схвативших ревматизм в болоте; то были собаки, исключительно охотившиеся в воде. Впрочем, я положительно знаю по опыту, что многие породы французских собак, славящихся преимущественно способностью к болотной охоте, тоже подвержены простудам и, за весьма немногими исключениями, во всех собаках, постоянно работающих в болоте, рано или поздно развиваются болезни: бронхит, ревматизм, глухота и др.
Из всего сказанного опять-таки ясно, как мастерски умеют англичане изменять, так сказать, приспособлять собаку, смотря по своим потребностям; у них есть решительно все: собаки неудержимо пылкие и собаки покойные, собаки с быстрым поиском и с медленным, с широким и с коротким, собаки маленькие и собаки большие. Но что свойственно всем этим разнообразным собакам – это тонкость чутья; это качество англичане всегда имеют в виду, и все их собаки, к какой бы породе они ни принадлежали, замечательно чутьисты; не то, чтобы все породы имели одинаково тонкое чутье, но по крайней мере ни одну нельзя назвать бесчутой. Что касается моего личного мнения об этом предмете, то я думаю, что чем шире у собаки поиск, тем сильнее развито у неё и чутье. Полагаю, что со мной согласятся все охотники, хорошо знающие английских собак.